– И я высоко ценю это, – ответил он, выпил еще немного пива и воскликнул. – Черт возьми, мне уже почти семьдесят! Если быть откровенным, то не думал, что кто-то еще вспомнит о моем существовании!
Откинувшись назад, Мила с виноватой улыбкой смотрела на дядюшку. Подумать только, как меняет людей жизнь. Этот веселый общительный дедушка в ярко-желтой рубашке совсем не напоминал ей того хмурого, всегда сдержанного человека, каким она помнила его из детства.
– Я знаю, что вы с мамой обо мне думали, – добавил дядюшка с ноткой раздражения в голосе, словно прочитал ее мысли. – Примерно то же самое, что и все остальные жители этого городка. Вы считали меня… Странноватым… Честно говоря, после смерти своей сестры – твоей матушки – я испытал некоторое облегчение, хотя и очень любил ее. Она ведь, как я наивно предполагал, приезжала навещать меня раз в год больше из необходимости, чем из-за того, что скучала по мне…
– Ты ошибаешься, – твердо ответила Мила. – Мама очень любила тебя.
– Я знаю, – так же твердо ответил он. – И жалею только об одном… Что понял это слишком поздно. Что понял это только тогда, когда остался один-одинешенек на всем белом свете, в котором больше не осталось ни одного человека, который любил меня. Осознание этого не давало мне жить. Если бы ты знала, сколько слез я пролил, сидя перед холодным нерастопленным камином, так мне было плохо. Я понял, что прожил эту жизнь зря и хотел было покончить со всем этим. Я даже приготовил веревку и научился делать петлю, но… – он задумался ненадолго, – Хорошо, что я нашел в себе силы не идти по легкому пути…
Мила слушала его и виновато моргала глазами, а по щекам у нее побежали слезы. Дядюшка заметил ее грустный взгляд и улыбнулся, потрепав племянницу по щеке:
– Не плачь, детка. Это было очень давно.
– Я забыла о тебе…
– Все в порядке. Ты выросла, у тебя началась собственная жизнь. Победы, поражения, радости, невзгоды, любовь, разлука… Зачем тебе нужно было еще переживать о старом, чудаковатом брате твоей матери, который ведет отшельнический образ жизни у черта на куличках и от которого всегда воняет…
– Но…
– Я знаю, что так и было, но я не могу судить тебя за это. В конце концов, это не твоя вина, детка, поэтому я не в обиде… Мне приятно, что ты заехала проведать меня, хоть я совсем и не ожидал этого, – дядюшка выглянул за окно и добавил, слегка кивнув головой. – Скоро наступит вечер, наверное, тебе пора ехать, ведь дорога до Бостона совсем не близкая…
– Разве ты не пригласишь меня задержаться на несколько дней? – немного удивленно спросила Мила, которая была, явно, не настроена уезжать.