Вокруг лежали груды разложенных, почерневших трупов. Чувствуя, что ей становится плохо, Мила с ужасом смотрела на мертвые, сваленные в кучи тела. Так вот откуда исходит этот ужасный запах, стараясь не дышать, подумала Мила, отмахиваясь от мух, жужжащих вокруг в огромном количестве.
– В основном, старики и прочие лишние, в чьих телах я не нуждаюсь, – раздался за спиной спокойный голос. – Не нужный Лонвиллю биоматериал. Я захоронил несколько первых тел, но это занятие показалось мне слишком утомительным и скучным…
Обернувшись, Мила с ужасом и ненавистью посмотрела в глаза своему улыбающемуся дядюшке, стоявшему в окружении нескольких человек.
– Ты монстр… – только и смогла она выдавить из себя, чувствуя, как слезы размывают зрение. – Убийца…
– Это всего лишь люди, – пожал плечами дядюшка и сделал шаг вперед. – А кроме того, они все смеялись надо мной. Они издевались над слабым. Не жалей тех, кто способен обижать слабого.
– Убийца… Не подходи ко мне…
– Не волнуйся, – сказали они все синхронно. – Я не причиню тебе вреда. В конце концов, ты моя племянница, и я люблю тебя, несмотря ни на что.
– Не подходи, – сквозь слезы прошептала Мила, развернулась и бросилась бежать через сад, заваленный трупами. Которых было очень, очень много. Перемахнув через невысокий заборчик и миновав еще какой-то дом, она выбежала на дорогу, но так сильно волновалась, что в какой-то момент споткнулась об валявшийся на ее пути булыжник и, рухнув, сильно ударилась головой об бордюр.
Судорожно вздохнув, Мила открыла глаза и обнаружила себя привязанной к стулу в какой-то комнате с грязным полом и потертыми стенами. Со страхом оглядевшись по сторонам, она сразу сообразила, что находится в гостиной дядюшкиного дома. Да и сам дядюшка, на лице которого светилась довольная улыбка победителя, был здесь же. Он, закинув ногу за ногу, сидел на стуле напротив нее и несильно постукивал пальцами правой руки по своему колену.
– Помнишь эту гостиную? – дружелюбно спросил он, увидев, что она пришла в сознание. – Я давно перебрался в другой дом, получше, но твоя мать очень любила проводить здесь вечера, наслаждаясь игрой огня в камине… Она всегда говорила, что огонь в камине – это словно жизнь… Пламя рождается, расцветает, затухает, умирает… Все, как у людей. – дядюшка задумался о чем-то, а потом добавил, грустно ухмыльнувшись. – Роза частенько любила повторять, что маленькая искорка, вылетающая из огня и живущая всего лишь мгновение, вполне может быть целой вселенной со своими звездами и планетами, на одной из которых тоже могут жить люди… У них, в этой искорке, сменяются эпохи и поколения, проходят тысячи лет, но для нас это всего лишь искорка, вылетевшая из пламени на пару секунд… Вполне возможно, что они тоже мучаются вопросом, единственные ли он разумные существа внутри этой искорки и совершенно не догадываются о том, что их вселенная настолько мала и недолговечна… Кто знает, может быть, и наша вселенная – это тоже всего лишь искорка, вылетевшая из огромного костра, вокруг которого прямо сейчас сидят великаны и ведут между собой философские разговоры… Мы с твоей мамой любили поболтать о всякой всячине, сидя перед камином. Признаюсь, меня немного раздражали ее приезды, ведь я был уверен, что она делает это просто из необходимости, созданной родственными связями, из-под палки, но нет… Я ошибался. Твоя мать, действительно, любила меня. Как жаль, что я понял это только после ее смерти…