Жадно посасывая сосок, шеф запустил руку ей под юбку.
Обхватил мягкий белый хлопок тонких трусиков и стянул их вниз к лодыжкам.
Амелия ахнула, но не оказала никакого сопротивления. Гарроуэй подхватил её под локти и рывком поставил на ноги.
— Встань на колени, — хрипло прошептал он.
Она повиновалась, догадываясь, что случится дальше, стараясь не задумываться об этом. Крепко вцепилась в спинку стула. Шеф задрал её юбку, обнажив ягодицы. От жесткого шлепка пухлой ладони по ягодице, Амелия вздрогнула. Ахнула, но сдержала крик боли. Он шлепнул её по другой ягодице. Амелия снова вздрогнула. Её попка горела, она подумала, что там наверняка остались отпечатки его руки.
Звук расстегивающейся молнии походил на адский визг демонов. Затем его твердый член безжалостно вонзился в её нежную плоть. Прошло много лет с момента секса с мистером Перкинсом. Она сжалась, и даже несмотря на предательскую влажность и все усилия расслабиться, толстый член Гарроуэя причинял боль. Шеф обхватил её за бедра и дернул назад, безжалостно насаживая на член.
Втискивался в тугое лоно, не дожидаясь, пока оно привыкнет к его размеру.
Амелия не сдержалась и едва слышно вскрикивала, пока он снова и снова вонзался в её тело.
От его грубых толчков стул едва не опрокинулся. Время от времени, объезжая её, насильник шлепал её по ягодицам. Амелия всхлипывала от каждого обжигающего удара по своей плоти. Гарроуэй же, напротив, молча наслаждался её телом.
Она понятия не имела, как долго он её трахал. И больше не текла. Он терзал её плоть неутомимыми толчками. Жгучая боль превратилась в агонию. Из глаз хлынули слезы. Костяшки пальцев побелели, настолько сильно она отчаянно пытаясь удержаться и не закричать, вцепившись в спинку стула. А он все вонзался в нее так, словно никогда не собирался заканчивать.
Никогда в жизни Амелия не испытывала такой боли. И подумала, что может умереть, что Гарроуэй действительно затрахает её до смерти. Конечно, от кастрации и скарификации, наказания, которым подвергались заключенные, осужденные за сексуальные преступления, ощущения были бы не лучше!
После вечности страданий Гарроуэй наконец сбавил ритм. Вонзился в нее ещё глубже, задев что-то внутри, от чего по всему её животу прокатилась пронзительная боль. Она не смогла сдержать крик, вырвавшийся сквозь стиснутые зубы.
Гарроуэй задыхаясь, тихо застонал, продолжая вколачиваться в израненное от грубого секса лоно.
И кончив, вышел. Амелия замерла, ожидая, когда боль отступит. Не могла пошевелиться. Содрогнулась от последствий жестких толчков, когда измученное лоно запульсировало от боли. И всхлипнула.