«Введение в систематизацию стихий», с. ш. Парьен
26 день холодных вод, Риль Суардис
Шуалейда шера Суардис
Шу открыла глаза и рывком села на постели. В ушах свистел ветер и гремел раскатистый злобный смех, по лицу текли слезы. Пахло болью, кровью, цветущим каштаном и крахмальным бельем…
Она помотала головой, прогоняя ощущение кошмара. Оглянулась, прислушалась.
Из раскрытых окон тянуло утренней свежестью, доносился птичий щебет и шуршание садовничьих метел. На большой кровати под тяжелым зеленым балдахином сладко сопел Кай, выпростав голые ноги из-под одеяла, рядом спал, уткнувшись в подушку, Зако.
От этой мирной картины остатки сна почти отступили. Шу даже не помнила уже, что именно ей снилось. Осталось лишь ощущение надвигающейся беды, опасность и необходимость срочно что-то сделать… да, ключ! Мама хотела дать ей какой-то ключ… что за ключ? А, неважно! Это всего лишь сон.
Куда важнее то, что было до него.
Роне. Темный шер Бастерхази ее… союзник? Любовник? О злые боги, она что, в самом деле занималась с ним любовью на балконе?!
Сладкие, невозможно яркие воспоминания нахлынули на нее, отзываясь в теле тягучей сытой истомой. И почему-то показалось, что солнечный свет померк, перечеркнутый темными драконьими крыльями, а где-то далеко послышался торжествующий злой смех… пахнуло гарью, жутью и смертью, потоки магии взвились, готовые защищать ее от неведомой опасности… От противоречивых чувств Шу задрожала, виски пронзила мгновенная боль. Словно кто-то пытался взломать ее ментальную защиту. Но ведь рядом никого! И вообще, это просто был дурной сон. Она просто не будет больше его вспоминать, и все. На самом деле нет никакой опасности!
Шу зажмурилась и прижала ладони к горящим щекам. Глубоко вздохнула. Пропела по себя умну отрешения. И сказала вслух:
– Наваждения и сны – к ширхабам лысым!
Наваждения отступили.
Остался лишь запах цветущего каштана. Но это каштан – не наваждение. Вон он, прямо под окнами, лениво покачивает гигантскими соцветиями-пирамидками, и пчелы над ним жужжат самые настоящие. А на столике, накрытые льняной салфеткой, самые настоящие абрикосы, сливы и яблоки. И еще буши – свежие, пышные, присыпанные кунжутом. Пахнут даже сильнее, чем каштан.
– Вот так-то лучше! – вслух сказала Шу, отогнала неуместное побуждение глянуть на себя в зеркало и проверить, изменилась ли она после своей первой ночи с мужчиной, и спрыгнула с постели.
Заморачиваться с платьем она не стала. Призвала привычные бриджи, рубашку и кожаную жилетку, быстро оделась, расчесала спутанную косу и заплела заново. Будить Бален она не стала, ни к чему это.