Комаров резко разворачивается и натыкается взглядом на человека, которого ожидал увидеть меньше всего.
— Здравствуй, Виктор.
— Циглер. Я надеялся, что ты сдох, — сплевывает он презрительно. В его глазах вспыхивает огонек черной ненависти.
— Рад тебя разочаровать, но я жив. И проживу точно дольше тебя, — хмыкает Артур, делая шаг ближе к Комарову.
— Что ты несешь? Что вообще здесь происходит?
— Прекрати ломать комедию, Виктор. Мы все знаем. Я — про то, как ты собрался грохнуть моего единственного сына и отжать мой бизнес, он — про то, что ты собрался угробить и его дочь тоже.
— Единственную, — ухмыляется недобро Циглер, неторопливо закатывая рукава рубашки.
— Что бы тебе ни сказал этот урод — знай, что все неправда! Мы же с тобой партнеры! Старые обиды забыты, Полянский, клянусь! — зачастил Виктор, отступая дальше от разъяренных мужчин и панически оглядывая комнату, чтобы найти, чем обороняться.
— Можешь не пытаться. Я уже все проверил. Оказалось ведь, что даже киллера ты уже нанял. А он тебя слил, представляешь? — поцокал языком старший Полянский.
Виктор побледнел и схватился за сердце. Прохрипел с ненавистью и вызовом:
— И что вы сделаете? Убьете меня? Вы же в курсе, что я никогда смерти не боялся, сам под пули лез!
— Никто не собирается тебя убивать, Комаров, — покачал головой Циглер, — Ты не заметил? Все уже давно живут как цивилизованные люди, а ты так и остался в девяностых. Те же методы, то же мышление.
— Тогда что вы собрались сделать?
— Знаешь, оказалось, что в прокуратуре как-то разом всплыли все твои темные делишки. И по большей части твоего криминала срок давности до сих пор не прошел. Такой скандал, — вздохнул с притворным сочувствием Полянский. — Но есть и хорошая новость.
Виктор хмуро молчал полминуты, а потом все же не выдержал:
— Какая?
— В тюрьме тебя заждались твои друзья. Те, кого ты подставил, те, кого кинул. Те, у кого ты убил родных. Я думаю, скучно тебе точно не будет. Ребята, все, можно брать этого урода! — повысил голос Артур.
И с наслаждением наблюдал за тем, как этот ублюдок сначала вырывается из хватки спецназовцев и пытается угрожать, а после начинает умолять и сулить деньги за то, чтобы его отпустили. Знает, что лучше даже в муках сдохнуть, чем оказаться в камере с теми, кого он предал. А таких людей было немало.
И пришла пора перед ними ответить.
Наверное, это лучшие часы за всю мою жизнь! Были, пока Марк не взглянул мне за спину и не кивнул:
— Вот, кстати, и твой отец.
Внутри словно лопается натянутая струна и меня начинает непроизвольно трясти. Все. Это конец. Оборачиваюсь резко, уже на грани обморока, и натыкаюсь взглядом на незнакомого мне мужчину. Постойте, это же он отзывал в сторону старшего Полянского!