— П-простите, — заикаясь, выдавила я.
— Вы порвали мне рубашку! И встаньте с меня немедленно! Я, конечно, не против, чтобы на мне сидели красивые девушки, но точно не в рабочее время.
— Простите, — пролепетала я повторно, чувствуя, как горят щеки.
Видит Бог, я очень торопилась подняться! И еще я совершенно забыла, что в руках у меня неоторванный кусок рубашки, за который я уцепилась еще при падении. Порывисто поднимаясь вверх, я дернула ее на себя. Послышался жалобный треск.
— Ой… — взирая на окончательно оторванный кусок, полепетала я с виноватой улыбкой.
— Мария Викторовна, потрудитесь объясниться, — судя по багровеющему лицу, босс был не то чтобы недоволен… но точно не в духе.
— Такие рубашки делать стали ненадежные, — хихикнула я нервно.
Марк Захарович поднялся. Очень неторопливо и с таким достоинством, словно это не он пару минут назад был протаранен блондинистой головой некой особы. Моей, к сожалению. Я сглотнула, когда он выпрямился и сложил руки на груди. Возникло стойкое ощущение, что надо мной нависла глыба.
— Вы позволили оскорбить меня при подчиненных, потом порвали мне рубашку. Предварительно свалив на пол и устроившись сверху. Я ничего не забыл? — поинтересовался он деловито, перечисляя мои успехи.
— Я не хотела! Я думала, вы меня преследуете. А рубашка… что рубашка? Может, она была некачественная, из Китая заказанная. А что по поводу «свалилась» — это все ваш ковер. Я об него, между прочим, запнулась. А это вышло совершенно случайно. Не я же его сюда положила.
— То есть вы хотите сказать, что во всем случившемся виноват я? — изумился он.
— Косвенно. Самую малость, — проблеяла я робко и, подумав, добавила, — и ковер.
Ну а что? Надо же было как-то защищаться!
— То есть мне самому себе стоит выговор сделать и лишить ежемесячной премии? — поинтересовался Марк Захарович на удивление спокойно.
А ведь еще совсем недавно рвать и метать был готов. Вот это выдержка у человека!
— От премии я бы не отказалась… — тоскливо протянула я, глядя на лоскут ткани в своей руке. А когда подняла взгляд, обнаружила перед собой полуголого начальника. Ну, почти полуголого. Он стянул с себя пиджак и успел избавиться от порванной рубашки. Стоило сказать, что сложен он был отлично. Даже кубики пресса проглядывались.
На несколько секунд я попросту онемела. Впервые я видела полуголого мужчину. Кроме Эдуарда, конечно.
— Вы хоть понимаете, что из-за вашего поведения в фирме пойдут пересуды. О нас с вами.
— Тут нечего обсуждать. Поговорят и быстро забудут, — выдавила я, заставив отвести взгляд от привлекательного торса.