— Но как же готовиться, когда я еще не одобрил ни одного проекта и документы не подписал? — притворно удивляется Максим Евгеньевич. — А решение свое скажу только после того, как вы сами посмотрите на место, которое я выбрал. Там уже есть главный дом, не переживайте! Я оплачиваю перелет ваших сотрудников, задействованных в проекте! Вы сами поймете, как там нужны панорамные стены! Ну, или переубедите меня, — от многозначительной улыбки меня коробит.
Как же я жалею в этот момент, что не успел сбросить пар в спортзале! Горский нахально улыбается и разглядывает Машу. И я не могу понять, что бесит меня больше — этот факт или то, что подписание контракта на дьявольски огромную сумму откладывается из-за такого дурацкого повода.
— Не больше двух дней, — говорю обреченно. Что еще остается?
— Конечно-конечно! — поспешно кивает Горский и я готов поклясться, что мысленно он потирает руки. — Что ж, мне пора бежать. Дела, дела!
Проводы инвестора проходят даже быстрее, чем его встреча. Он пожимает мне руку, бросает прощальный выразительный взгляд в сторону Комаровой и исчезает из переговорной. Прекрасно, вот и весь ответ, почему сорвалась сделка — просто миллиардеру захотелось себе в «коллекцию» ночь с блондинкой, имени которой он даже не удосужился узнать.
Хуже всего, что Маша улыбается так, будто сейчас сделку века заключила. До чего же наивная девчонка!
— Все вон. Никольская останьтесь, — приказываю грубо.
Опускаюсь в свое кресло и смотрю на нее исподлобья — жду, когда сотрудники торопливо сгребут свои вещи и исчезнут, оставив нас наедине. Под моим тяжелым взглядом мышка чувствует себя неуютно: несколько раз взволнованно поправляет волосы, рассеянно перебирает бумаги.
Наконец мы остаемся одни за плотно закрытой дверью.
— Что это было только что? — холодно уточняю я.
— Я сэкономила вам на строительстве несколько миллионов и уберегла от провального проекта, — рапортует она невозмутимо.
— А по-моему, ваше нахождение здесь как раз сорвало заключение сделки. Точнее, отодвинуло ее на несколько дней.
Глаза Маши расширяются, она смотрит на меня с недоумением.
— Вы хотите сказать, что я плохо сделала свою работу?! — ее голос звенит от возмущения.
Не сдерживаю тяжелого вздоха и откидываюсь устало на спинку кресла. Медленно скольжу взглядом по ее фигуре, останавливаюсь на чистых голубых глазах. Нет, такое удивление подделать невозможно. Она даже не догадывается, почему Горский резко изменил свое мнение, стоило ей высказаться, и пригласил нас в Карелию. Боже, Виктор ее что, взаперти держал?
— Меня не устраивает, что вы не умеете себя вести. Возможно, в компании отца вам позволялось встревать в важные переговоры или устраивать перепалку с боссом на глазах у подчиненных, но здесь подобное не приветствуется.