Группа Вудли проанализировала данные Силвермена, учитывая известную связь между временем реакции и интеллектом. И выяснилось, что за столетие время реакции действительно увеличилось – на показатель, соответствующий потере одного полного балла IQ за десятилетие или более чем на 13 пунктов с Викторианской эпохи.
Последовала критика выводов Вудли с утверждением, что Гальтон мог измерять время реакции не так, как более поздние исследователи. Например, если у кнопки аппарата Гальтона диапазон движения был короче, то и промежутки времени получились короче. Более того, подчеркивает Силвермен, в данных после 1940 года не наблюдается тенденции спада, как должно было бы быть, если Вудли прав.
В развернутом ответе, опубликованном в июне 2014 года, Вудли настаивает, что сегодня мозг все равно медленнее, даже с учетом всех погрешностей. Но даже если он прав и время реакции увеличилось, связь этого явления с IQ не так сильна: время реакции объясняет лишь около 10 % вариаций.
«Наверно, каждое поколение жалуется, что новое поколение глупее, а каждый представитель верхушки общества – что низшие классы рождают больше детей, – говорит Кевин Митчелл, нейрогенетик из Тринити-колледжа в Дублине, Ирландия. – Главный тезис в том, что уровни IQ падают. А я не вижу доказательств этому и нахожу весь спор несколько странным».
Будущие десятилетия должны дать определенный ответ. Если то, что мы видим, например, в Дании – это просто завершение эффекта Флинна, баллы IQ там станут стабильными. Если же прав Вудли и его коллеги, мы увидим продолжение спада.
Даже если мы движемся в сторону глупости, совершенно непонятно, следует ли нам беспокоиться. Флинн думает, что проблема разрешится сама собой, по мере того как улучшение здравоохранения и более выгодные варианты занятости уменьшат среднее число новорожденных во всех слоях общества.
В долгосрочной перспективе может возникнуть еще более фундаментальная угроза для интеллекта. Мы, люди, быстро мутируем – у каждого из нас от 50 до 100 новых мутаций, которых не было у наших родителей, и какие-то могут оказаться вредными, считает Майкл Линч, эволюционный генетик из Индианского университета в Блумингтоне, США. В прошлом вредные мутации исчезали также быстро, как и появлялись, потому что те, кому повезло унаследовать большое их число, обычно умирали молодыми, не оставив детей. Теперь все изменилось. Внутриутробная смертность плода, например, снизилась на 99 % в Англии с 1500-х годов, говорит Линч. Это означает, что население развитых стран накапливает вредные мутации.