Однако теперь с ними Кай! Вдвоём с братом они и поле вспашут да засеют, и дров нарубят, и рыбы наловят, а если Дарффи вдруг начнут выступать, дадут достойный отпор!
Усевшись за стол, идеально чистый, как и всё в их доме, посмотрел на матушку, ворочая уже готовые слова на языке.
— Ты не рада его возвращению? — мягко спросил Элай. — Ему нелегко пришлось, знаешь.
— Это не Кай, — внезапно заявила она, не отводя взгляда от окна.
Элай в недоумении захлопал веками, представляя себе образ того парня, которого нашёл на обочине в грязи. Его лицо — чуть впалые щёки, как у отца, крепкий немного вытянутый подбородок, серые глаза с едва заметной тенью печали, как у матери. Высокий, худощавый. Да это Кай! Не может быть, чтобы это был не он! Кай и всё тут!
— Он жил в доме охотника, — проговорил Элай и это объяснение, прозвучавшее в тишине дома, показалось ему каким-то нелепым и неуместным. Как шутка, рассказанная во время похорон.
— Думаю, куда бы его положить, — решил он отвлечь разговор, оглядев их скромное обиталище. Всего две кровати, не считая колыбели. Одна примыкает к печи с левой стороны, расположившись за столом напротив входной двери, вторая — под окном, на ней сейчас сидит матушка. Изголовьем вторая кровать утоплена в своеобразную нишу между стеной и другой стороной печи. На той, что слева, напротив двери, спал сам Элай в обнимку с Нирой, иначе места не хватало. А на правой умещалась мама с Лаирой.
— Пожалуй, соорудим ему скамью на первое время. А сегодня пока на чердаке поспит, — сказал он.
Так и не получив хоть какой-нибудь ответной реакции, он поднялся из-за стола. У двери задержался и произнёс:
— Ужин сегодня пораньше накроем. Боги его знают, как он там кушал, хорошо или плохо. Голодный, небось.
— Я не знаю, что ты привёл к нам в дом, — так же неожиданно, как и в предыдущий раз, заговорила матушка, и тихие её слова прозвучали в бревенчатых стенах избы тяжёлым погребальным звоном: — Но это существо не мой сын.
1
Всю дорогу до участка Хеннов Кай был мрачен. Давящее бремя одиночества и всепокинутости, преследующее его в чертогах крепости, вернулось. Как радоваться возвращению в родную обитель, если тебя даже родная матушка не признаёт? Там, в замке, его посещала мысль, что всё это — люди в масках, чудовища в плавильне и светящийся камень вместо сердца — может быть… да нет, должно быть сном или галлюцинацией больного разума. Кошмаром, от которого просыпаешься в холодном поту. Забавно, сейчас на дурной сон больше похоже то, что он видит, и то, что происходит вокруг. Изменившийся за столь долгое время дом, ушедший из жизни отец, срубленная яблоня, опустевшая будка Малли — их овчарку, по словам Миры, загрызли волки в позапрошлом году, — проблемы с разбойниками и, самое страшное, взгляд матери. Тот взгляд, увидевший в нём не пропавшего сына, а какого-то незнакомого недоброжелателя, которого зачем-то привёл Элай. А как изменился сам старший брат! Где тот чудо мальчик, мастер на все руки, гордость семьи и любимец округи? В зелёных глазах больше не витает то доброе и наивное благородство, которое так бесило Кая в детстве, с которым он, засучив рукава, брался за любую работу, и всё-то у него спорилось и получалось. Теперь там отражалось лишь смиренное терпение, с которым он тащил возлёгший на него груз ответственности за жену, детей и мать. А Мира! В этой чуткой и заботливой особе, ведущей под руку красавицу дочь, едва-едва узнавалась та весёлая и нахальная девица, научившая Кая плавать, путём внезапного спихивания в воду.