О, черт…
Неожиданно мужчина склонился, сдвигая тогу на моей груди и сильно, до боли, втянул мой стоящий сосок, с рыком отпуская и начиная брать так сильно, что рельефный рисунок стола, казалось, останется на моей спине как напоминание.
— Еще чуть-чуть… — Он резко вышел и вновь присел на колени, заставляя меня жалобно заскулить от разрушающего чувства пустоты и неудовлетворенности, но тут же заменил член языком, вновь набрасывая на меня с оральной лаской. — Трусиками не рассчитаешься.
Только теперь он вылизывал и чуть раскрытое отверстие попки, зацикливаясь на нем особенно сильно. Но мне все равно было мало. Я металась, пытаясь поймать этот упущенный фантом оргазма, но не выходило, и словно услышав мои молитвы, Аризель поднялся и перевернул меня на живот, пристраивая свой внушительный по толщине член к самому обласканному отверстию, теперь медленно, со стоном проталкивая его глубже.
— Отличная попка! — Шлепок обжег ягодицу, и мошонка чувствительно шлепнула о клитор, поднимая искры удовольствия, стоило ему толчком проникнуть до конца. — А теперь, наконец, дойдем до того, ради чего я здесь.
Его щупальце прижалось к стонущему от нетерпения входу и ласково потерлось, но меня вновь с дрожью размазало по столу.
Как хорошо… Черт, черт, черт…. К таким контрацептивам я буду относиться особенно ответственно! Клянусь!
Не слыша моей клятвы, Аризель вновь задвигался, туго толкаясь в моей попке, вызывая ощущения на грани боли, но она была столь незначительна в сравнении с горячим, обжигающим удовольствием, что уже через пару движений я задвигалась навстречу, чувствуя, как прохлада стола обжигает чувствительные соски.
— Жадная до ласки лисица! — рыкнул он, сжимая пальцы на моем плече и натягивая на себя до упора.
Не теряя времени, щупальце все-таки проникло внутрь и в такт своему хозяину задвигалось с влажным пошлым хлюпаньем, через раз выходя и щелкая кончиком по клитору, который пульсировал, сгорая от недостаточного внимания.
Кое-как оторвав голову от стола, я вновь встретилась взглядом с котом и на секунду я будто увидела свое отражение в его кошачьих глазах.
Потная, с растрепанными волосами и обнаженной грудью, что терлась о стол с каждым толчком. Меня брали, и его это словно заводило, но меня вновь отвлекли от этих мыслей, одним уносящим из этого мира органом.
Присоской.
Она прилипла ко мне и жадно затянула жаждущую плоть в своем плену, крепко сдавливая и оттягивая, под убыстрившиеся толчки.
Аризель толкался отчаянно быстро, нетерпеливо, и присоска вторила его настрою, начав дергаться, создавая вибрацию.