Но магистр Лейод обычным магом не был. Он осторожно раздвинул щиты, прошел к дому и заглянул в окно. Если он подозревал в чем-то виконта Миньера, то в тот день получил доказательство невиновности подчиненного. Он застал одного из лучших артефакторов Ордена за созданием амулета от отравления ядом кьесиртке, крупной и опасной ящерицы, которых много водилось на западе страны. Артефакт должен был действовать не менее недели.
Сложный рисунок, громоздкое плетение, долгий процесс создания. И в самый разгар работы дар магистра Лейода начал влиять на кулон в руке Эдвина. Заклинание искривлялось, покачивалось и с шипением рванулось к главному инквизитору провинции. Тот отпрянул от окна, но было поздно.
Эдвин не смог совладать с магией. Нестабильная сила выбила стекло. Выломала раму.
Исказившееся заклинание ударило по Эдвину, рассекло плечо до кости.
Магистр Лейод успел в последний момент прикрыться щитом от бесконтрольного разряда, бросился Эдвину на помощь. Магистр был прекрасным лекарем, к тому же чувствовал свою вину и выложился весь. После его вмешательства рука не утратила ни чувствительность, ни подвижность, а на месте пореза остался только тонкий рубчик. Дополнительное лечение в больнице Ордена Эдвину не понадобилось.
Но все же выводы главный инквизитор провинции сделал правильные.
Строжайший запрет приближаться к официальному дому Эдвина стал теперь не просто настоятельной просьбой артефактора, а законом. Повышение оклада — настолько серьезным, что даже владелец собственного поместья и потомок небедного рода счел его приятным и щедрым дополнением. А вот повышение в иерархии инквизиции Эдвина обрадовало значительно меньше. Большей частью потому, что означало личную аудиенцию у Великого магистра. Серпинар принял его с неизменной благосклонностью, даже с радостью. Так привечают любимого племянника, по которому скучали. Эдвин рассказывал о долгом ужине, как о сущем наказании. И откровенно злился из-за этого. Я не понимала его настроения и видела в этой встрече добрый знак. Как бы Эдвин ни относился к Серпинару, он не мог отрицать, что множество мирян и инквизиторов мечтали о подобной чести.
— Он пригласил меня на следующей неделе к себе, — сухо сообщил Эдвин, положив мне кусок вишневого пирога. — Это же хорошо, — я попробовала успокоить, ласково погладила его по плечу.
Он ответил досадливо и раздраженно:
— То, что я привлек внимание врага, хорошей новостью быть не может.
Эдвин слишком грубым движением отрезал себе пирог. Нож неприятно стукнул по тарелке.
— Ты всегда привлекал его внимание, — пожала плечами я. — А приглашение рассматривай как возможность еще раз вблизи рассмотреть особняк. Может, придумаешь другой способ попасть туда. В обход змей и ловушек.