По морде я не получил. Ее губы оказались мягкими, нежными. Но, почему-то, никак не раскрывались.
- Доминик... Я что-то не так делаю? Тебе не нравится? Ты скажи, как нравится - так и будет.
- Мне нравится. Только я не знаю - как. Что нужно делать?
Я сначала даже не понял... А потом, когда до меня, как до жирафа, дошло, наконец - я решил, что неправильно дошло. Не может же быть, чтобы она ни разу не целовалась? Ей, даже навскидку, лет тридцать точно есть. Не может быть!
- Я должна была хранить себя, - тихо прошептала она, глядя мне прямо в глаза - до этой ночи. Сегодня мне все можно. Но я ничего не умею. Ты меня научишь?
Что должен делать нормальный мужик, если к нему ночью в машину подсаживается взрослая дама в бриллиантах, напрашивается в гости, хлещет пиво, а потом объявляет, что она - девственница? Да выставить эту аферистку на улицу, как минимум, а то и в полицию сдать! Коту понятно, что...
- Олег? - тихо позвала Доминик.
- Педагог из меня, - фыркнул я, - Ты... В общем, слушай свое тело, оно все знает. И ничего не бойся. Давай сюда свое пиво, я поставлю. И - урок первый: улыбнись. С таким серьезным лицом впору в суде выступать. Анекдот тебе рассказать? Ползут три мыши с дискотеки...
Она снова улыбалась, и, кажется, слегка расслабилась.
- Вот эта часть мужской анатомии называется губы, - продолжил я, - Они такие же, как у тебя, только не накрашенные. А то, что внутри - это язык. Он хороший. Мягкий. Мокрый. Ласковый. Как у собаки. Тебя когда-нибудь собака в нос лизала? Ну вот, а я еще лучше собаки.
Не знаю, смотрела ли Доминик мультик про Карлсона, но рассмешить ее получилось. А губы, готовые для смеха, считай, готовы и для поцелуя. В общем, через минуту она уже все поняла. А еще через полминуты я решил, что ничего не понимаю в этой жизни. Учитель, блин. Гуру. Я думал, что умею целоваться? Я умел делать что-то другое, технически, может быть и похожее. Но никогда раньше у меня под кожей не текло вместо крови жидкое электричество.
- Доминик, - прошептал я, цепляясь за остатки разума, - вы помните, куда я пиво поставил?
- Ты, - поправила она, - ты помнишь. Помню, а что?
- Если я совсем забудусь, и ты захочешь меня остановить, а я не услышу, хватай бутылку и врежь мне как следует по башке, хорошо?
- Странные эротические фантазии, - нервно хихикнула она, - а если я не захочу тебя останавливать?
- Значит, мне повезло.
- Или мне...
И на этом, собственно, разумный диалог закончился. И черт с ним.
Да-а, еще одно... До сих пор я думал, что пивом светлым напиться нереально, пусть даже бутылки были какие-то странные, вечные. Но как иначе объяснить мне то, что когда мы, устав, отдыхали, сжимая друг друга и не решаясь даже на миг разомкнуть руки, в приоткрытую форточку вдруг влетела тварь, здорово похожая на маленького, злобного птеродактиля. Небольшая головка, длинная челюсть с неплохим набором мелких зубов, вороньи черные глаза и серые кожистые крылья. Хвоста я не разглядел. Как-то резко не до хвоста стало, когда тварь села на валик дивана и каркнула: