Я переворачиваюсь на живот и произношу:
— Я никогда не видела моего отца. Я даже не знаю его имени.
Он смотри на меня и гладит мои волосы.
— Ты вообще помнишь свою маму?
— У меня есть обрывки воспоминаний, но их не так много. Я даже не могу вспомнить, как она выглядела, только то, что глаза предположительно были голубыми.
— Предположительно?
Черт.
Мой рот захлопывается от моего промаха. «Ее глаза были голубыми». Были голубыми. Так чертовски трудно такое сказать? Я прогоняю последнее воспоминание о ней, сохранившееся нечетким из-за моего четырехлетнего возраста, но тем не менее все еще преследующее меня. Я не скажу об этом Деклану, но я была первой, кто нашел ее после передозировки на нашем диване. Ее открытые глаза были серыми и туманными, и мама не просыпалась, независимо от того, сколько я ее трясла изо всех сил и кричала.
В конце концов, я поднялась на второй этаж в квартиру миссис Донахи и попросила сделать мне какой-нибудь каши. Это был не первый раз, когда я обращалась к ней, когда моя мама была… не в дееспособном состоянии, но это был последний раз.
Я отвожу взгляд от заинтересованных глаз Деклана и возвращаюсь к его руке на моей голове.
— Думаю, да. Я точно не помню.
Мои пальцы пробегаются по предплечью, по твердым выпуклостям его бицепсов.
— Мне нравятся твои тату, — говорю я, приподнимая рукав футболки, чтобы лучше разглядеть.
Он садится и начинает стягивать футболку через голову. На мгновение на меня снисходит облегчение, что моя отвлекающая тактика сработала, пока он не приподнимает достаточно футболку, обнажая темные цветные пятна на боку. Несколько синяков на груди. Один большой продолговатый кровоподтек на животе. У меня в горле встал ком, и сердце буквально остановилось. Они выглядят намного хуже, чем в ту ночь. Красное размытое пятно превратилось сейчас в чернильно-черное.
Их так много.
Деклан откидывается на подушки, прислоняясь к спинке кровати. Могу констатировать, что он пытается не морщиться. Мои глаза жжет, и я запоздало понимаю, что пытаюсь не заплакать. Я сглатываю, когда смешанные эмоции вырываются наружу, и сажусь. Надеюсь, станет легче дышать, потому что по какой-то причине я не могу.
— Я бы убила того, кто это сделал, — говорю я, слегка касаясь синяка на боку. Его пресс напряжен, и я перевожу свой взгляд к лицу и вижу, что глаза закрыты. Я отдергиваю руку назад, испугавшись. Я не хотела причинить ему боль.
— Прости.
Он резко открывает глаза и хватает меня за руку.
— Пожалуйста, не останавливайся. Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне.
Это удовольствие отражалось на его лице?