Я смотрю на Деклана краем глаза, но не могу разобрать выражение его лица. Готова поспорить, что мне оно не понравится.
— Клянусь Богом, что если я повернусь и увижу, что ты испытываешь ко мне жалость, то я прибью тебя.
Он смеется.
— Ладно. Свои чувства я буду держать при себе, обещаю.
— Хорошо.
— Ты рассматривала вариант стать шеф-поваром? Ты – гений на кухне.
— Спасибо. И нет, не всерьез.
— Как получилось, что ты так хороша в этом?
Я делаю длинный выдох и пожимаю плечами, насколько это возможно, прижимаясь спиной к дивану.
— Частично из-за необходимости и частично из-за желания угодить моим приемным родителям.
Когда Деклан хмурится, я продолжаю.
— Приемные родители такие же, как и обычные: некоторые замечательные, некоторые хорошие, а некоторые не занимаются воспитанием детей. Когда я была младше, я оказалась у пары выше среднего класса. На бумаге они казались совершенными: хорошая работа, прекрасный дом, красивые машины, — но они были невнимательными, жестокими. У них было еще двое приемных детей, и трое из нас были их маленькими горничными. В наши обязанности входили уборка дома, стирка белья, приготовление еды, и если мы что-то делали не так или отставали от графика, они наказывали нас. Но они делали это умно. Били там, где не будет видно. Им нравилось, как я готовлю, так что мне приходилось работать усерднее, чтобы усовершенствовать свои навыки.
Я уставилась в пространство перед собой, вспоминая вещи, которые так долго пыталась забыть. Такие, как жалящая боль от ремня или вкус носка, засунутого мне в рот, чтобы приглушить крики.
— Это реально сводило меня с ума, понимаешь? Пытаться угодить людям, которым ты не доверяешь и так сильно презираешь. Будучи молодой и наивной, я продолжала думать, что «если мне удастся заработать похвалу, то, возможно, они станут лучше ко мне относиться».
Деклан наклоняется вперед, приподнимая мой подбородок, когда локтями упирается в колени.
— Я хочу больше знать о тебе, но чем больше я узнаю, тем больше это меня бесит.
Я слегка толкаю его своим плечом.
— Так перестань спрашивать.
Он выглядит явно злым, когда смотрит в пол, качая своей головой.
— Это совершенно неправильно, Саванна. Ты рассказывала кому-нибудь? Социальному работнику, или…?
— Единственный раз, когда я видела социального работника, это было, когда я переехала в новый дом, и она оказалась не особенно полезной. Она никогда не объясняла «что», «как» и «зачем». Каждый раз, когда мне приходилось переезжать — это было страшным и пугающим, и я быстро научилась скрывать, если мне не нравился дом, потому что приемные родители не потерпят подобного дерьма. Это словно «избежать тюремного заключения», только вместо обретения свободы, я переезжала в другую темницу. — Я потираю руками по моим выцветшим шортам, когда мой голос мягко звучит. — В итоге я выбралась оттуда.