Паша все-таки реагирует. Я различаю, как сгущается его взгляд и проглядывают нотки презрения. И он чувствует это сам, отрывая взгляд от Димы. Ему нужно выдохнуть и он смотрит на меня. На мое лицо, хотя не хотел делать это по чужой указке. И под столь мерзкие слова.
Я же стараюсь сохранить лицо и никак не спровоцировать Пашу. Прячу все эмоции, как можно дальше, и отвечаю ему ровным взглядом, хотя он, конечно, не верит в мою насквозь фальшивую игру. И он медленно выдыхает, сбрасывая нечеловеческое напряжение.
Оно колет наши пальцы.
— Так что скажешь? — Дима усмехается и снова по-дружески бьет Пашу по плечу, а я вижу, как его фамильярный жест отпечатывает у того на лице, у Паши ходят желваки. — Тебе можно, приятель, говори как есть, не стесняйся. По тебе видно, ты в бабах отлично разбираешься, многих ведь попортил…
Дима смеется пьяным смехом, который выше моих сил. Я все же прикрываю глаза и до боли сцепляю кулаки, хотя понимаю, что Паша замечает каждый мой жест и ему только хуже так. Но я даю слабину на мгновение, всего на мгновение, чтобы чуть выдохнуть и прийти в себя. А когда открываю глаза, вижу Диму прямо перед собой. Его крепкая ладонь вдруг сковывает мой локоть и грубо дергает на себя.
— Дмитрий Олегович, — отзывается Паша, но муж резко отмахивается от его официального тона.
— Заткнись, Паш! Мне сейчас Олеговичей не надо, без того тошно. Лучше скажи мне, на сколько тянет эта сука? Я вот девятку дал, когда в первый раз увидел.
Его несет, как не несло давно. И в его злых хозяйских руках я угадываю чертовы банковские нули, которые он сегодня потерял. Другой причины быть не может. Мне иногда кажется, что Дима только за тем и держит меня при себе, чтобы долго не искать на ком сорвать злость.
— И добавил последний балл, когда поимел, — Дима грязно раскатывает слова на языке.
И вновь дергает меня, из-за чего я шумно выдыхаю сквозь зубы.
— Дима, ты пьян, — Паша проходит по самой границе и заслуживает сосредоточенный взгляд мужа, который не смотря на все “не стесняйся” и “тебе можно” не ожидал такой вольности. — Не нужно, ей больно…
— Что? — Дима поднимает брови и останавливается, оставляя руки на моем теле, но корпусом разворачивается к Паше. — Не нужно?
Нет. Нет.
— Ты сказал "не нужно"?
— Я не только водитель, но и охранник Ольги, — спокойно отвечает Паша, не дрогнув ни одним мускулом. — Еще чуть, и меня можно увольнять.
Дима молчит, сверля Пашу рентгеном босса, так что можно почувствовать как крутится в сгустившемся воздухе монетка, которая может упасть на любую сторону. Либо обойдется, либо нет.