Да, вот-вот, последний оборот…
— Будут синяки, — Паша осторожно указывает подбородком на руки Димы, которые грубо держат меня. — А это штраф.
— Ты, я смотрю, любишь свою работу, — усмехается Дима.
— Больше жизни, — Паша усмехается ему в ответ, и мне страшно смотреть на это.
Он так рискует. Хотя я уже знаю, что Паша умеет разговаривать с любым Дмитрием, откуда-то знает, какую шутку тот сейчас оценит и где проходит красная линия дозволенного.
— К тому же у Ольги завтра важная встреча. Запястье, — он указывает на место захвата мужа. — Будет видно, если ты продолжишь.
Еще один оборот.
— Ты же умеешь пользоваться тоналкой? — Дима спрашивает меня с ублюдской улыбкой и встряхивает, чтобы я не тянула с ответом.
— Умею.
— Значит, я могу продолжать?
— Дима, я не понимаю, что на тебя нашло...
— Ненависть к тебе на меня нашла. Все как обычно, милая.
Он смотрит мне в глаза так глубоко, что мне хочется закрыться. И не за тонкими веками, а за чем-нибудь прочным и тяжелым.
— Ладно, к черту! — Дима отпихивает меня в сторону, больше наигравшись, чем приняв трезвые доводы, и подзывает Пашу ближе взмахом ладони. — Пошли бухать.
ПАВЕЛ
Это труднее, чем я думал. Мог представить, черт возьми… А я ведь столько ублюдков за свою жизнь повидал, что обычному человеку на три жизни хватит. Но я все равно оказываюсь не готов, Дмитрия хочется изувечить за каждое брошенное слово, а за каждое прикосновение к ней сразу убить. Я ведь вижу, что останутся жуткие ссадины. У нее слишком нежная кожа, а сукин сын входит в больной раж и наслаждается своей грубостью. Он дергает ее и выкручивает тонкие руки, которые я целовал…
Как отвлечься от этого? Не думать?
И он оскорбляет ее на моих глазах. Что я за мужик? Я глотаю и не знаю, как потом буду смотреть ей в глаза, ведь каждая секунда происходящего встанет между нами. Я не смогу забыть — вот это удушающие чувство собственного бессилия и ее заостренный взгляд, который она прячет от меня. Она оберегает меня… Блять! Над ней издеваются, а она боится за меня. Никогда ни одна женщина не боялась за меня, а тут непривычное гадкое чувство сбивает с ног.
Как я докатился до этого?
Но мне нужно время, чтобы всё исправить. И нужен кислород, чтобы не сорваться.
Я смотрю в его сторону, но не фокусируюсь и слежу за своим дыханием, чтобы привести его в порядок. А он всё говорит и говорит, и сжимает ее в хозяйских тисках, которые я мог бы переломать за мгновение. Если бы дело было лишь в тупой физической силе, я бы уже прекратил ее мучения. Я сильнее его и обучен специальным приемам, у Дмитрия нет ни шанса в обычной мужской драке, но у него есть кое-что важнее.