Хотя всегда знал за собой правду — я жестокий сукин сын, но Оля познакомила меня с новым уровнем. Я оказался гнусным и поехавшим сукином сыном.
С этой правдой и живу.
Но сейчас какого-то хера легче. Смотрю на нее и не вижу красную тряпку. Живое напоминание, как на мне оттоптались и с пьяным весельем прокатились на члене моего друга. Почти, он не успел вставить… Я стащил его с нее и тут же пристрелил, а потом резко развернулся и свалил, чтобы не выстрелить еще раз.
Уже в нее.
Красный закат перед глазами полыхал так, что я мог.
— Хотя да, — Ольга нарушает повисшее молчание первой. — Синяки успели зажить, когда ты появился.
— Я трахнул тебя, — это я помню ярко, оглушающей вспышкой из прошлого, до деталей. — Ты мне слова против не сказала.
— Я испугалась, — она кивает и переводит взгляд на свои пальцы, которыми до сих пор держится за мое запястье, — у тебя рубашка была в крови…
— Я подрался.
— … манжет оторван с мясом. Я впервые увидела тебя таким.
— Каким?
— Каким ты стал с тех пор. Но тогда был самый первый раз, как знакомство с тобой новым. Оно мне трудно далось, — она порывается закрыть лицо руками, но делает над собой усилие и остается передо мной без преград, даже глаза не прикрывает. — И ты не хотел ничего слышать, запретил даже упоминать тот день и произносить его имя вслух. Я не понимала почему, я так хотела с тобой поговорить, мне нужно было выговориться и обнять тебя, как мужа. Сильного, надежного, ты ведь спас меня от него в тот вечер...
Она проводит большим пальцем по моей коже и внутри чиркает яркая искра.
— Но ты начал творить страшные вещи, если не со мной, то вокруг, и я закрылась. Научилась кивать, научилась ненавидеть тебя, когда ты сделал это со мной на том диване. Помнишь? — она поспешно отмахивается, пугаясь собственного вопроса. — Правда, меня не хватило надолго. Невозможно жить бок о бок с тем, кого презираешь всем сердцем, так только скорее сойдешь с ума. И я выбрала безразличие, вырастила его в себе по крупицам и смогла со временем не замечать всего того, что происходит вокруг.
Меня всегда бесило именно это. Как будто ей плевать… Как неживая кукла, которую нужно хорошенько встряхнуть, чтобы добиться малейшей реакции.
— Ты прав, мне нужно лечь, — неожиданно произносит она и переносит ладони на подлокотники, собираясь с силами, чтобы оттолкнуться. — На первом этаже есть спальни?
— Нет, только на втором.
Жена кивает и опускает лицо, на котором тут же проступает сильная усталость. Беру ее и отношу наверх, в “нераспечатанную” спальню. Я ни разу здесь не ночевал, но собирался завалиться и поэтому дом приготовлен. Кровать заправлена и хрустит свежими простынями. Рывком сбрасываю на пол покрывало и опускаю Олю на матрас. Зависаю, потому что не могу отвести глаза от ее красивого лица и фигуры… Она кажется совсем маленькой на огромной кровати.