Всё, как и впрочем и всегда, было очень вкусным. Даже захотелось заказать ещё чашечку кофе, но я быстро отказался от этой затеи. Надо было идти. Слишком ещё памятны те дни. Надо было, пока воспоминания не захватили всего, пока я не растворился в них, как какой-нибудь безумец. Впрочем, кому как не любви так близко знакомо безумие.
Кого мы чаще вспоминаем, если не себя счастливых?
Послеобеденное солнце приятными пастельными тонами медленно разлилось по небу, словно желток яйца на сковороде у хозяйки. Аппетитное такое, что взял бы и проглотил не разжёвывая. Так и с человеком верно происходит. Глотаешь его, давишься, до одури, до тошноты, и всё мало. Всегда мало. А любой тревожный сигнал остановиться, сбавить скорость, затормозить, воспринимаешь как нечто негативное, задевающее за живое, отдающее болью. Выходит, как бы не любовь тогда вовсе, а так. Прости, до свидания. В довесок, как ненужная, но навязчивая реклама, чувство вины. Но только не своей. И эта самая вина мелко перетекает в обиду, в непонимание, а потом превращается в ненависть. И та ненависть так и остаётся с тобой на всю жизнь. Тушится ремиссиями — равнодушием, но и только. Сердце не обманешь. Оно не умеет мыслить категориями, полутонами. У него всё предельно кратко, ясно, красноречиво. И с этим трудно смириться. От этого только ещё больше ненавидишь себя или ещё кого — уже не так важно. Главное, что чувства всё так же свежи, до одурения, словно из удушливого помещения вышел в ночь, где жадно вдыхаешь кислород, спешишь, словно перед смертью. И всё так же ярко картинки, прикосновения, запахи, голоса, как будто времени и вовсе нет. И как будто в этом всём понятный только самому себе смысл. Полное отрицание неудобной реальности замешанное на чувстве вины и ненависти — просто-таки убойный коктейль! Принимать каждый день. Особенно перед сном. И это то немногое, к чему приходит человек, неосторожно ощупывая этот скользкий, холодный, циничный, равнодушный, но такой обещающий мир большим и горячим сердцем.
Парадные улицы залиты светом. Я прячу свою тень среди дворов, в отражениях запотевших от солнца окнах, в бликах ускользающих лучей, отражающихся от всего неприглядного на вид. Я куда-то спешу, останавливаюсь время от времени, чтобы посмотреть на часы, либо поискать какую-то вещь в карманах, и снова спешно продолжаю свой путь, будто меня кто-то очень ждёт и я опаздываю на эту встречу. Но это всё только для вида.
Порой человек напоминает одеяло, которым пытаешься укрыться от холода снаружи, но которое всё время сползает куда-то в сторону, оттого и раздражает. Спать же вовсе без одеяла — рискуешь простудиться. И что хуже всего — из этих двух зол нет меньшего.