— Носил с собой, — сказал я.
На самом деле я его, конечно, с собой не носил. Конверт лежал там же, где и мой груз, и никто не в силах был отыскать его. Хотя… меня вдруг взяли сомнения. На всякий замок находится ключ, и если подменили завещание, то и груз тогда… Да нет, не может быть. Я бы почувствовал.
— Помните ли вы своих родителей, мистер Карамазов?
— Что? — я не сразу среагировал на такой поворот. — Разумеется, помню.
— А вы, мистер Атсон?
— Увы, леди, я типичная приютская крыса, — Атсон громко вздохнул и взял еще пива. — Мы у себя в Америке не покупаем себе шикарные родословные.
— Да, в Америке это не требуется, — согласилась миссис Кристи. — А вот в Европе без этого не сделаешь и шага. Особенно на континенте. Не так ли, фрау Дитрих?
— Не имею представления, — фыркнула Марлен. — Я никогда не скрывала своего мещанского происхождения.
— Но кое-что могли скрывать и от вас, — миссис Агата наклонила голову. — Продолжим наш интересный разговор. Мсье дю Трамбле, сколько лет вы состояли в браке с мадам Луизой?
Раздался странный звук. Все посмотрели на француза.
— Как бы сказать: Это наше свадебное путешествие. — он зарделся.
— Formidable! — произнес кто-то.
— Как я понимаю, титул ваш, — сказала миссис Агата. — А состояние…
— Кстати! — прогудел Атсон. — А велико ли наследство?
— Достаточно. Велико. — раздельно и веско произнес Огилви. — Чтобы. Негодяю. Пойти. На все.
— Это интересно… — сказал Атсон и задумался.
Миссис Агата между тем отвлеклась от нас и начала донимать примерно такими же вопросами остальную дюжину подозреваемых: высокого китайца в европейском платье и с тонким интеллигентным лицом, братьев-итальянцев, бравого французского генерала, дирижера из Вены, молодую польскую графиню (где были мои глаза?!), одноглазого немецкого летчика по имени Эрнст, аса Великой войны, пожилую английскую чету (путешествовавшую в соседней каюте с дю Трамбле), стюардов, бармена, поваренка:
Мы с Атсоном отошли в угол, поближе к пиву.
— Сознайтесь, Ник, — сказал он мне, — это вы пришили бабку. Это же ваш национальный обычай.
— Билл, — сказал я, — неужели вы хотите меня обидеть?
— Так я же не в осуждение! — он даже, кажется, слегка растерялся. — Просто, когда мы с ребятами лежали на матрацах, один наш колледж-бой читал вслух русскую книжку. Про вашего колледж-боя. Как он ловко управился с одной старой стервой. Но вот — не знают жизни ваши писатели. Где же это видано, чтобы бабушка давала капусту в рост, а в прихожей у нее не дежурила пара хороших ребят с машинками?
— Вы совершенно правы, Билл. Эти писатели никогда ничего не знают.