Вика снимает туфли и на цыпочках крадется в центр гостиной, где танцует Фарида. Привлекает на себя внимание всей публики. Вика покачивает бедром вправо, влево. Поднимает руки за голову и плавно прогибается. Блестящие локоны струятся по ее плечам груди, пояснице.
Внутри моментально жжет, а Кошка криво улыбается и давит Фариду взглядом.
Музыканты тут же подхватывают надвигающуюся бурю и сменяют мелодию. Ритмичную, страстную под стать Виктории.
Росс не тростинка и не доска. У нее женственные округлые формы и шикарная грудь. Мне нравятся ее пухлые щеки и бесноватые карие глаза. На ней свободное платье из легкой ткани, но стоит Вике качнуть попкой или шагнуть в сторону, как тончайший шелк сразу прилегает на тело второй кожей.
Гостиная слишком просторная и двум девушкам места для развлечений предостаточно. Но хозяйка положения и моего сердца только Росс. Огненным вихрем кружит мимо диванов. Она контролирует ситуацию и старается смотреть на всех родственников. Нагло. Пристально. Улыбается, смеется, чуть морщит нос.
Фарида практически замирает где-то сбоку и больше не постукивает в бубен. Фарида откровенно завидует сумасбродству Вики. Что остановилась напротив отца. Взмахивает копной длинных волос и щурится, будто бросает ему вызов.
А у меня кулак сжимается. Исподлобья наблюдаю за отцом и впервые в жизни чувствую ярость.
Карим Рашидович, кажется, забыл кто перед ним танцует. Чья возлюбленная женщина. Я узнаю порок в его глазах. Плотский интерес. Отцу пятьдесят, но он вовсе не похож на дряхлого старика. Статный, величественный мужчина. Он не всегда грозился Кораном и гневом Всевышнего. Отец всегда любил женщин несмотря на брак с матушкой. И она знала. Прощала. И я знал и Айше. Однако имидж благочестивой семьи важнее всего.
Росс разворачивается спиной к отцу и под свист братца вытягивает Саманту за компанию.
— Танцуют все! — хлопает в ладоши Женька.
А мне уже все безразлично. Так мерзко никогда еще себя не ощущал. Откровенную похоть Карима Рашидовича замечает и матушка. Вида не подает.
Отец склоняет голову набок, оценивающе скользит глазами по гладкому шелку на теле Кошки. Останавливается на ягодицах, колыхающей пышной груди. Он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, растирает ладонью подбородок.
Шайтан! С этим пора завязывать, пока я окончательно не возненавидел отца. Поднимаюсь с дивана, пересекаю гостиную, закрываю собой Викторию.
— Забирай сына и возвращайтесь с Самантой к нам домой.
— Ага, щас! — говорит громко, во всеуслышание. — Чтобы ты на Этой подженился?
— Женька останется здесь. Не волнуйся.