— Если я захочу, Анна, вы и дня здесь больше не проработаете. Всё ещё хотите меня разочаровать?
В её глазах появляется ужас. Она бы и рада скрыть свои эмоции, да не получается. Судя по всему, эта работа ей жизненно необходима. И это мне на руку.
— Я не хочу! — мотает головой, смахивает слёзы. — Не хочу, правда. Но что я могу сделать?
— Будешь слушаться меня, — отрезаю строго и наступаю на неё, как это делает Валид, подавляя волю собеседника каждым своим движением. — То, что я велю тебе делать, будешь выполнять мгновенно и неукоснительно. И не смей больше рассказывать о моих просьбах Валиду, а то это будет последнее, что ты сделаешь в этом доме! Всё ясно?
Она пятится назад, с грохотом врезается в кухонную панель и из последних сил держит оборону.
— Да поймите же вы, я не могу! Если Валид Саидович хоть раз что-нибудь заподозрит, он меня не просто уволит, он… — и, захлопнув рот, замолкает.
Я усмехаюсь. Подозреваю, что усмешка эта совсем не доброжелательная. Ох, в кого же я превращаюсь? Всего ничего рядом с Хаджиевым, а уже под стать ему.
— А что сделает с тобой Валид Саидович, если я скажу ему, что ты украла у меня драгоценности? Или нет. Скажу, что ты оскорбила меня. Как ты на это смотришь, Анна? — её имя проговариваю медленно, ядовито, давая возможность прочувствовать всю токсичность моего характера. Вру, разумеется, но она об этом не знает.
Женщина бледнеет, безвольно опускает руки.
— Валид Саидович в это не поверит… Он знает, что я честная и вежливая и никогда ничего подобного не совершу, — говорит тихо, совсем неубедительно. Сама не верит в свои слова, потому что не знает, какой силы влияние на Хаджиева я имею.
— Что ж, сегодня вечером мы проверим твою версию. Только что-то мне подсказывает, что уже завтра у нас будет новая домработница, — демонстративно разворачиваюсь и твёрдым шагом иду к двери.
— Стойте! — слышу её дрожащий голос и удовлетворённо улыбаюсь.
Держи удар, Валид! И это только начало.
* * *
— Что значит, я не могу выйти из дома?! Что это значит?! — прихвостень Валида стоит напротив, преграждая мне путь к двери. Смотрит в пол, челюсти плотно сжаты.
— Валид так распорядился.
— Мне… — хочу закричать, что распоряжения Хаджиева меня не заботят, но осекаюсь. Подобное мне с рук точно не сойдёт. — Почему?
— Я не знаю.
Так, нужно успокоиться. Сейчас вспыльчивость может стать моим врагом. Нужно всё обдумать.
А в голове эхом звучит голос Хаджиева: «Два-один, Шахи». Внутри медленно, но уверенно поднимает голову злость. Принуждаю её замолчать. Моя мама ни за что не дала бы волю чувствам, даже таким сильным. Она бы действовала хитрее, умнее. И я буду действовать так же.