А Саид продолжал, словно уже и не слышал никого. Погрузился в свои воспоминания, и лицо его непривычно просветлело.
— Она была немая, и мы общались на языке жестов. Она вкусно готовила. В основном ели овощи, но как она их готовила… Она умела всё. Умела доставить удовольствие, умела танцевать… Эта женщина была особенной. А потом я выздоровел и сказал ей, что должен вернуться к семье. Она всё поняла и приняла. Отпустила меня, хоть и было тяжело нам обоим. Я вернулся домой, но русскую красавицу забыть не смог. Я ездил к ней каждый месяц. Предлагал стать моей второй женой, но она отказалась принять Ислам. А потом у нас родился сын.
Братья снова переглянулись, Валид нахмурился.
— Отец?
— Она дала ему имя сама. Назвала моим именем. Сказала, если однажды я исчезну, чтобы ей напоминал обо мне сын. Я хотел увезти их, но она сопротивлялась. Так яростно противилась… — Саид вздохнул, закрыл лицо руками. — А потом она исчезла. Я приехал к ним и обнаружил вместо ветхого дома пепелище. Сын кричал под землёй. Я разгребал руками пепел и искал его, обжигая руки об ещё тлеющие угли. Потом забрал его к вам. Велел всем, кто был тому свидетелем, забыть всё и принять новую правду — Саид мой сын. Вы были маленькие и легко поверили в выдуманную мной сказку, что младший брат был похищен, а потом я его отыскал. Ему я тоже запретил вспоминать. Но забыть заставить так и не смог. Он винит меня в гибели своей матери. И он прав. Я нашёл её спустя год. Её убили те, кому нужен был я. Ублюдки отыгрались на слабой женщине и ребёнке. Её выволокли в тот самый лес и… Она успела только спрятать сына под полом ветхого дома. Как он выжил, я до сих пор не понимаю.
Повисла тишина. Давящая на грудь, тяжёлая. Страшная, как необратимость. Братья Хаджиевы впервые видели слёзы своего отца.
— Это ничего не меняет. Мне жаль, что ты потерял любимую женщину, а Саид мать, но в этом нет моей вины. Он совершил страшный проступок, отец. Он отравил мою жену. И я теперь не знаю, вернётся ли когда-нибудь к Шахидат зрение, и выживет ли мой ребёнок.
Саид-старший нахмурил брови, положил тяжёлую руку на плечо сына.
— Твой брат этого не делал. Ты ошибаешься, Валид. И эта ошибка может стоить нам семьи.
— У нас уже давно нет семьи, — Марат поднялся, отодвигая стул и упираясь кулаками в столешницу. — Ты её разрушил, отец. Ты сам стравил своих сыновей, как бойцовских псов. А теперь просишь Валида забыть о том, что натворил Саид? По-твоему, это справедливо?
— Ты забываешься, Марат! — отец вскочил, впериваясь взглядом в старшего сына. Лицо мгновенно преобразилось, и теперь они узнавали того тирана, который их вырастил. — Ты больше ничего не решаешь в нашей семье, так как покинул её по своему желанию! Саида отпустите немедленно, это приказ!