Она думала: если так, то рано или поздно он придет — удостовериться, что она тут, сидит и ждет, никуда не делась. Но он по-прежнему не шел.
Тут было самое время решить, что он просто о ней забыл, но он не забыл, и Рита об этом знала. Он думал о ней. Ей не было от этого красно, скорее, слегка сиренево, дымчато, с большим уклоном в синеву, и это тоже был совершенно новый тон, очень тревожный. Она начала нервничать. Может быть, с ним что-то случилось? Может быть, он не идет к ней не по своей воле? И самое главное: если он так и не придет, ей-то что делать? В конце концов она до того извелась, что даже спросила Адама о Ярославе. Тот, как ни в чем не бывало, сообщил, что все нормально, мол, работает человек, осваивается. Нормально?! Что в этом нормального? Как может быть нормальным, просто пропасть — это при том, что она точно ему нравится, и нравится сильно, уж такие-то вещи она в состоянии видеть! После того, как он полез в эту нелепую драку, чтобы ее защитить, после того, как он принес ей цветы!
Дело, конечно, было именно в цветах. Именно поэтому ее так волновало, зайдет он или нет. Ярослав — это цветы, а цветы — это… свобода — или что? В последние дни она все пыталась вспомнить, как на самом деле звучала формулировка условий ее освобождения. Если белые цветы не сработали, значит, было что-то еще, она и сама чувствовала, что должно быть что-то еще. Но единственное, что она смогла вспомнить, — это фразу: «Не раньше, чем тебе подарят белые цветы». В ту пору это вообще прозвучало для нее издевательством, дальше она почти и не слушала — и теперь очень об этом жалела. Где-то дальше, кажется, было и про то, что «только тот, кто их принес, может помочь тебе на твоем пути к свободе». Сейчас ей казалось, что это звучит несколько… двусмысленно. Но это она за последнее время сама стала посложнее. А раньше Р-рит-та понимала все очень просто: путь к свободе — это отсюда до границы волшебного места; помочь на пути — помочь выйти отсюда; не раньше, чем подарят цветы, — как только подарят, сразу и пойдем. Но все оказалось не так. А все почему — потому что слушать надо было. И думать. С этим у Риты и сейчас, прямо скажем, не всегда было хорошо, а раньше так и совсем плохо.
Раньше — это до той поры, когда она оказалась в том месте, которое позже стало торговым центром «Магия». Тогда она уже была суккубом (так для простоты назвал ее Он, и Рита с этим названием согласилась), но суккубом очень молодым, начинающим, можно сказать. Это не значит, что тогда ей было мало лет. Это значит, что до суккуба она была другим существом. Именно поэтому тогда ей частенько бывало тошно от того, чем она питается. Она не привыкла брать у людей так мало. Не привыкла вызывать у них эмоции, чтобы добиться своего и получить обед. Раньше все было гораздо проще: подошла сзади, оглушила, выпила крови и пошла дальше. Но потом этот период закончился, Рита до сих пор не вполне понимала, почему. Ознакомившись с Его теорией эволюции магических существ, она предполагала, что случайно совершила какой-нибудь бессмысленный поступок, формально считающийся добрым, например, побрезговала есть детей, а может быть, даже помогла кому-то под хорошее настроение (такое вполне могло быть, если она была сыта), но точно вспомнить не могла.