Мы сели на один из диванов «зоны отдыха». Эли заговорила о погоде.
— Всё в порядке? — поинтересовался я, видя сковавшее её напряжение.
— Знаешь, — глубоко вдохнув, начала она после мучительно долгой паузы, — в Париже, — последний слог продрожал в протяжном выдохе. — В Париже мы жили в доме на… — фраза оборвалась, и взгляд Эли застыл на окне. Чем дольше тянулось молчание, тем серьёзней становилось выражение её лица. — Je ne peux pas, — вздрогнув всем телом, сказала она, отчего глаза тот час же наполнились влагой. На сей раз моих школьных знаний хватило, чтобы понять смысл её слов: «Я не могу».
— Всё в порядке, — притянул я её к себе, пытаясь утешить, решив, что, как и с блинчиками, причиной слёз могли стать воспоминания.
— Понимаешь, если бы не было Нигерии, я не была бы здесь. Ничего бы не было. Всё было бы хорошо. — Обхватила она мою ладонь.
Я попал в цель — Эли говорила о своём отце. Но с чего вдруг она захотела завести разговор об этом именно сейчас — осталось непонятным.
— С годами я становлюсь всё большим фаталистом. Всё, так или иначе, ведёт к одному. Мы влияем лишь на вариации действий в уравнении, а они не отражаются на результате.
— Странно слышать, что ты веришь в судьбу. — Подняла она на меня покрасневшие глаза. — Не люблю это слово. Лучше заменить его на «предопределённость». Вот представь: идёшь ты по извилистой тропинке в дремучем-дремучем лесу. Эта тропинка и есть твоя «судьба».
— А лес? — спросила она, поглаживая мягкой подушечкой пальца по тыльной стороне моей ладони, вырисовывая на коже маленькие кружочки, вслед за которыми мысли начинали закручиваться в спиральные вихри.
— А лес — сказочный. Ты ведь помнишь, сколько сказок мы с тобой перечитали? — Она кивнула, а я не смог удержаться от мимолётного порыва и уткнулся носом в её макушку, потягивая носом миндальный аромат волос. — Есть в том лесу всякое: и волшебное, и страшное, и таинственное, и пугающее, и манящее, и заманивающее. Вот очаруешься ты каким-нибудь дивным цветком и сойдёшь со своей тропинки. А потом увидишь вдалеке озеро и захочешь подойти к нему. А из воды как выскочит чудище — и вот ты уже сломя голову бежишь прочь. Сбиваешься с дороги, но продолжаешь идти дальше. Но «дальше» это куда? Ни компаса, ни карты у тебя нет, лишь тропинка, которую ты потеряла. И ты поднимаешь глаза к небу: следуешь за звёздами. Так проходят дни, недели, месяцы, годы. Ты плутаешь совсем рядом со своей тропинкой: пересекаешь одни, находя другие. И вот в один день вдруг вновь находишь свою. Вот только потом опять теряешь. И находишь. И снова теряешь. И опять находишь. И так повторяется на протяжении всего пути. Так, пока не кончится лес, но всё это время ты слепо продолжаешь следовать «предопределённому» маршруту.