74
Судьба, карма, ирония — не просто синонимы, это одно и то же понятие. Это Святая Троица какой-то единой силы. Смысл один, а лица, — ипостаси, — разные. Руах, очевидно, — какая-то глуховатая сущность Бога, или это я разучился изъясняться? Не знаю, как так получилось, что за несколько часов общения с Ксавьером Эли умудрилась подцепить его заразу.
Родной вокзал встречает мрачными шпилями, пытающимися прорваться сквозь низкие чёрные облака беззвёздного неба. И вместо того чтобы прыгнуть в такси и поехать ко мне, мы направляемся в аптеку за таблетками. Эли откопала в рюкзаке тот злосчастный берет, что постоянно косится набекрень, стоит прибавить шагу, и, замотав горло шарфом, обессилено повисла на моей руке; судя по её ослабленному состоянию, температура у неё подскочила нешуточная. Я даже уже начал подумывать, а не обратиться ли в госпиталь за квалифицированной помощью. Ситуация была явно ненормальной, но Эли категорично отказалась, заверив, что «это ерунда» и она «безо всяких там врачей, знает, как поступать в случае с простудой».
— Спасибо, сдачи не надо, — протянул я купюру полуночному таксисту, как только машина остановились перед блёкло-жёлтой четырёхэтажкой. С паутиной прутьев голых ветвей, облепившей погрузившиеся в сон чёрные стёкла окон, здание выглядело сейчас каким-то по-особенному угрожающим, если бы в довершение сего понурого образа ещё и влил ноябрьский дождь, то на этой мрачной улочке было бы в пору снимать кино в стиле «нуар». — Или, может, ко мне? — взглянул я на Эли.
— Ты поезжай, так будет лучше, — ответила она, потянув на себя ручку двери.
— Кому? Уж точно не мне.
Завязался спор. Водитель что-то недовольно пробормотал, но слов я не расслышал.
— Я останусь с тобой, и закроем тему.
— Я не буду с тобой спать. Ни сейчас, ни потом. И закроем тему, — рывком распахнула она дверцу, выскочив из салона автомобиля.
— Ну и дела, — многозначительно присвистнул таксист. — Куда теперь? — Обернулся он на заднее сиденье, вопросительно смотря на меня из-под густых лохматых бровей.
Мне потребовалось с полминуты, не меньше, чтобы выйти из ступора, и всего доля секунды на принятие решения. Было ль что решать?
— Эли! — окликнул я её, роющуюся в рюкзаке, вероятно, в поисках ключей и стоящую перед своей деревянной дверью с облупившейся зелёной краской.
— Пожалуйста, езжай домой, иначе и ты заразишься, — пытаясь совладать с одышкой, произнесла она так заботливо, словно перепалки в машине и не было.
— Ну уж нет. — Взял я её за локоть и затащил внутрь. — Давай поговорим.
Разговор не вышел. Эли разрыдалась в припадочной истерике, забившись в углу на кресле в кухне. Я нервозно вышагивал туда-сюда у плиты, ожидая пока она успокоится, и пока закипит чайник, чтобы навести ей горячего чаю.