— Доброе утро, — донёсся до меня заспанный хриплый голосок, оторвав от чтения первой подвернувшейся под руку книженции — очередного сборника поэзии. Эли стояла у двери в ванную в атласной пижаме розово-зефирного цвета, переливающейся в солнечном свете красками перламутрово-кремового неба, словно отлакированная морская гладь. Волосы её были взъерошены лёгким облачком, точно грива льва, и мерцали золотистыми искорками; правый глаз — всё ещё сонно-закрытый, а левый, лукаво прищуренный, изучающее бегал по моему лицу. — Штэфан? — произнесла она, как будто бы проверяя, действительно ли это я, прячусь за острыми копьями солнечных лучей.
— Доброе утро, львёнок Симба, — отозвался я, улыбнувшись её мультяшному образу.
— У него не было гривы, — верно поймав мою мысль за хвост, буркнула она, поспешно пригладив свою копну и скрывшись за дверью.
А я снова уткнулся в книгу — «Paris: un rendez-vous, un coup de foudre», несмотря на громогласное французское название, сам текст — на немецком языке. Листая страницу за страницей, я вычитывал биографии представленных здесь поэтов, пропуская их стихи. И все они рано или поздно бежали в Париж, как если бы эта чёртова башня была для них гигантским магнитом. Или каким-то пламенеющим факелом, на свет которого слеталась вся мошкара Европы, на фоне которой они, изящные белые мотыльки, только и могли выделиться.
— Ты всегда выбираешь гель для душа с миндалём? — Так же невесомо возникла передо мной Эли, как и невидимый флёр этого тёплого аромата.
— Прости, — чуть слышно прошептала она, обессилено ухватившись за спинку стула. — Ты простишь меня? — не поднимая глаз, на этот раз она уже спросила.
— За что именно? — машинально произнёс я.
— За то, что я тебе вчера сказала.
— А извиняешься сейчас за то, что слова были правдой? Или…
— Или, — кротко обрубила она, продолжая нависать надо мной, точно бестелесный призрак.
Мне кажется, я брожу по какому-то лабиринту: нахожу новый поворот и слишком рано начинаю ликовать оттого, что я уже в полушаге от выхода, но каждый раз упираюсь в тупик.
— Объясни мне, пожалуйста, потому что я устал от жужжащего роя бесчисленных догадок. Я хочу слышать это от тебя, слышать, что мы двигаемся навстречу друг другу, а не я один бегу за тобой.
— Мы двигаемся навстречу друг другу, — эхом повторила она, всхлипнув носом.
— Эли… — притянул я её за руку, усаживая на коленях.
— Это простуда, я вовсе не плачу, — поспешила она заверить.
— Э-эли, в чём дело?
— Во мне. Будет лучше, если ты будешь держаться от меня подальше. — Попыталась она подняться, но, оторопев от произнесённых ею слов, я лишь обхватил её крепче, прожигая вопросительным взглядом какого-то потерявшегося туриста. — Твоя жизнь совершенно не похожа на мою. Будет лучше, закончить всё сейчас, пока мы не зашли слишком далеко.