— Фридрих Ницше, — переключив тему, громко произнёс я его имя. — Что ж, поговорим о нём. Я постараюсь подобрать метафору посовременней, дабы у тебя сложилось более ясное представление о его философии. Для начала сравним наш мозг с мышцей, для того, чтобы она постоянно пребывала в тонусе её нужно прокачивать. Несомненно, чтение книг, и книг Ницше в том числе, является одним из множества видов «прокачек». Получается, если мозг — мышца, то книга… — посмотрел я на неё, ожидая услышать ответ.
— Инструмент, — ответила она.
— Верно. Назовём его «гантелью». Но мы прекрасно знаем, что существуют множество гантелей различных весов. Одни весом в полкилограмма, другие весят десятки килограмм. Чем же определяется вес книг? — вновь взглянул я на неё.
— Их значимостью? — сомнение в её голосе, превратило ответ в вопрос.
— Тоже верно, однако здесь стоило бы поинтересоваться — что такое «значимость книги» в твоём понимании, но я продолжу, пояснив. Если читая книгу, в нашем сознании периодически вспыхивают фразы подобные «какое верное высказывание», «как точно подмечено», «как искусно подобран слог», «а вот с этим я поспорил бы», «а с этим я категорически не согласен» — это и есть первый признак весомости, значимости книги. А вот частота появления этих фраз в нашем сознании в процессе чтения или продолжительность осмысления своего согласия или несогласия после прочтения и является тем, что определяет «вес» книги. Ницше — это спортзал для мозга, или, если будет угодно, часть спортзала с весами выше средних. Нельзя приступить к тренировке взяв максимальный вес. Понимаешь о чём я? Иначе всё закончится плачевно, как сегодня. Более того, как я уже отметил, подобные веса иной раз под силу поднять только мужскому уму. И я уже вижу зарождающееся возражение в твоих глазах. Но я вовсе не пытаюсь оскорбить женщину, напротив — делаю ей честь.
— Ницше до отвращения прямолинеен и категоричен… и прав. — Посмотрела она сначала в окно, затем на меня — мы приближались к её остановке.
— Ты уже выходишь? Тебя утомила моя лекция? — усмехнулся я.
— Напротив! — пылко возразила она. — Неужели ты готов вести задушевные философские беседы с существом, по природе своей не предназначенным для этого?
— А вот мы и вернулись к теме самоиронии, — невольно усмехнулся я, заставив улыбнуться и её. — Просто, я люблю, когда меня слушают.
И закрыв двери, трамвайчик, застучав колёсами, поехал вниз к парку.
22
— Ты неважно выглядишь, — поприветствовала меня Дэни, когда я наконец добрался до аудитории, на удивление раньше самого профессора.