— Вот потому я и молчу…
Белка отвернулась к окну, но понаблюдать за морем ей не дали. Пальцы Дениса вцепились в обнажённое плечо почти что до боли.
— Что? — Белка тоже повысила голос. — Что ты от меня хочешь?
Рука вернулась на руль, чтобы плавнее вывести машину на круговое движение.
— Узнать свою жёнушку чуть поближе. Пара личных вопросов, типа любимого цвета для анкеты. Про цвет можешь не отвечать. Я знаю, что это цвет моих глаз. Твои познания в литературе и музыке меня не особо трогают. Любимые камни? Я не собираюсь дарить тебе украшения…
— Мне не нужны подарки! — перебила Белка и повела плечом, спасаясь от невидимых пальцев, но Денис продолжал держать руль обеими руками.
— Любимое блюдо?
Денис задал вопрос так, будто Белка вообще не открывала рта.
— Крепс с апельсиновым конфитюром.
Денис чуть ли не притормозил на скорости.
— Блины с вареньем! Чёрт тебя возьми! Не любишь русский, говори по-английски, но не издевайся над наследием Пушкина…
Белка опустила глаза. У Пушкина она читала только «Капитанскую дочку», ничего другого она и остальные аля иностранные дети не могли осилить… Матери уже не было рядом, и она сама со слезами продиралась сквозь текст, напечатанный мелким шрифтом. Потом, к счастью, они переехали, и на новом месте Мартин не стал искать преподавателя русского языка, потому что в глазах новых знакомых это выглядело бы очень странным шагом. Зато по соседству оказалась французская школа.
— Денис…
Белка с трудом подавила в себе желание переставить в имени ударение на английский манер. Она специально старалась не обращаться к нему по имени, чтобы ненароком не обидеть, а сейчас ей хотелось сделать всё с точностью до наоборот. Но совесть не позволила — если бы она сказала о себе правду, отношение к ней было бы другим. Или его просто бы не было…
— Денис, — повторила она, растягивая каждый звук, — зачем было выбирать меня, если я так тебя раздражаю?
Денис молчал почти целую минуту и заговорил, продолжая следить за дорогой.
— Я верю в знаки. Тем более, в их троичность. И потом, в этих местах русские большая редкость, а относительно свободных девушек вообще нет. Особенно тех, которых мне лично не стоит бояться.
— Так ты боишься девушек? — почти хохотнула Белка.
— Русских девушек… Когда они видят мазерати, то перестают себя контролировать.
— Поменяй машину, — Белка не позволила ему развить мысль дальше. — Зачем делать проблему из того, что так легко решается? Я честно не понимаю, — добавила она, когда Денис остался нем.
Наконец его рука чуть дёрнулась вниз. Он зажал перемычку руля между указательным и средним пальцами и ответил: