— И ты! — поражённо ахнула Надёжа, выслушав сбивчивую историю Всемира, которую он накануне рассказывал Велене. — И ты с ними! А ведь говорила я: нет добра от этих рун! Ничего доброго не принесут они! Да и не явится вам ни одна, вы почти дети, ничего не пережили ещё такого… Сколько народу за них сгинуло, никому слава Ольгердова прадеда покою не даёт!
И вдруг она осеклась, замолчала, прикрыв рот свободной ладонью. Всемир и Велена переглянулись и поняли, что хозяйка, сама о том не догадываясь, ненароком сболтнула лишнего. Ольгердов прадед? Велена чуть приподняла брови, ожидая, что Надёжа договорит, и та, поняв, что от расспросов теперь уж никак не отвертеться, пригласила гостей в избу.
Пока Всемир разбирал свои подковы, Надёжа поставила отвар из шиповника и листьев земляники. По избе распространился лёгкий, немного терпкий аромат засушенных ягод. Велена отлила себе немного в плошку и, обхватив нагревшуюся посуду обеими ладонями, блаженно зажмурилась. Всемир, в какой-то момент оборотившись, снова поймал себя на том, что залюбовался ею, но она не видела его пристального взгляда. Тем временем хозяйка управилась со всем и, сев на высокое деревянное кресло с резною спинкой, подобрав одну ногу под себя, начала рассказ.
Много солнцеворотов уж минуло с той поры, с тех незапамятных времён. Тогда ещё и её самой на свете не было, а прожила она немало; и родителей её не было, и даже бабка ещё на свет не родилась. В Загорье княжил прадед Ольгерда, Белогор, и при нём царили мир и покой, пока не пронёсся по Северным землям слух о том, что в Загорье объявилась ведьма. Саму ведьму никто не видал: кого ни спроси, все сказывали, что только слыхали о ней. А мудрая женщина Верея, бабка пряхи Росинки, поведала, что много ещё десятков лет не будет равных той ведьме по уму да красоте. Затмит она всех загорских и полесских девчонок и женщин… И одним прекрасным днём ведьма всё же появилась, показала себя. Она была поистине хороша: молода, свежа, румяна, как лесной дикий цветок, рыжеволоса, точно пламя, а глаза глубокие, зелёные, точно два омута. Белогор, как увидал её — вовсе потерял голову. Ведьма являлась ему во снах, он бредил грёзами о ней, когда встречал её, просил её остаться, но она не слушала. Обещалась быть с ним, ежели он станет правителем всех земель: и Северных, и Граничных, и даже Долинных. Подсказала ему, как это сделать: всего-навсего загадать желание в Ночь Серебра. Белогор так и сделал, совету её последовал, но едва свеча погасла, как нестерпимо яркий сполох зеленоватого пламени окутал окрестный лес. В груди будто что-то оборвалось, и вместо сердца он почувствовал какую-то ледяную пустоту. Белогор огляделся: руны исчезли, как не бывали, а на том месте, где только что свеча тлела, стояла рыжая ведьма и улыбалась краем губ.