— Славка… Тихо. Ничего не бойся. Это я.
В изумлении она взглянула на колдуна снизу вверх, неожиданно встретилась с его сверкнувшими из-под чёрной накидки глазами — пронзительно-голубыми, светлыми, как небо, — и вдруг ноги подкосились, она начала тихо оседать наземь. Крепкие руки подхватили её и бережно опустили на прохладную поверхность камня…
Колдун оборотился к народу, воздев скрещенные руки к небесам, а потом, резко разведя их в стороны, ясно дал всем понять, что настала пора расходиться: таинство, как-никак, должно оставаться таинством. Ольгерд коротко отдал приказ своим людям уходить. Все повернули обратно, к деревне, и только спустя некоторое время, убедившись, что ушли они, Ярико подхватил потерявшую сознание Славку на руки и одним лёгким движением поджёг ворох сухой травы, чтобы, ежели кому-нибудь вздумалось вернуться, они решили бы, что обряд исполнен.
За несколько минувших дней скитаний юноша выучил весь окрестный лес, как свои пять пальцев, и теперь ему не составило труда отыскать безопасное местечко, где можно надёжно схорониться хотя бы на некоторое время. Добравшись до полянки, давно подмеченной, он осторожно опустил девушку на траву, сам сел подле неё, отряхнув руки о подол рубахи, ласково провёл ладонью по щеке девушки. Славка открыла глаза. Медленно приподнялась, села. И вдруг разрыдалась, бросилась в объятия Ярико, и он прижал её к себе, гладя по голове, рукам, плечам. Она задыхалась от слёз и силилась сказать что-то, но не могла, рыдания душили. Ярико почувствовал, что рубаха его на груди насквозь промокла, но до того ли было!..
— Я так перепугалась, — всхлипнула Славка, отстранившись наконец, но всё ещё не отпуская рук его.
— Ну, что ты, девочка, — Ярико мягко улыбнулся. — Неужто и впрямь подумала, что я тебя брошу?
— Косу жалко, когда теперь ещё отрастёт, — добавила она со вздохом. И Ярико с трудом сдержал смех: надо же, сама чуть жива осталась, а она косу отрезанную жалеет. А ежели бы не он был этим колдуном? Но о таком исходе юноша боялся и подумать.
— Да чёрт с ней, с косой, — прошептал он, притянув её к себе поближе. — Ты мне и такая люба.
Славка улыбнулась сквозь слёзы, снова застенчиво краснея. Ярико наклонился к ней и нежданно для себя самого коснулся губами её губ, прильнул к ним, чувствуя терпкий и солёный вкус её слёз. Их пальцы крепко переплелись где-то внизу, а свободной рукой Ярико прижимал Славку к себе, словно боясь, что ежели отпустит, то снова потеряет. И в этом поцелуе, перемешанном с всхлипами и рыданиями, он понял, что пережила она за все эти минувшие дни, как ей было больно, одиноко, страшно. И поэтому, бережно прижимая её к себе, он только повторял, как заклинание: "Всё хорошо… Я с тобой".