Поев варева с типично вотвоясьским названием "щи", отведать которой удалось и местным – хоть по ложечке малой – уже не столько жуткие, сколько загадочные братья Чи и духи севера вооружились странным оружием, набросились на дом… и начали творить магию. Выкрикиваемые названия предметов и действий перемежались ритуальным стуком, грохотом и выкриками заклинаний типа "ядрёна Матрёна", "панява полоротая" или "мутить-колотить". И прямо на глазах покосившееся крыльцо выпрямлялось, выпадающие рамы возвращались на место, осыпавшаяся черепица занимала оставленные позиции, а прилёгший отдохнуть забор вскочил и бдительно замер на страже добра новых хозяев.
Жители поконсервативнее фыркнули и разошлись, полюбопытнее – залезли на крыши соседних домов, чтобы лучше видеть, а попрактичнее – подошли, и сперва задавали вопросы, а потом и сами стали пробовать повоевать с разрухой оружием оборотней и духов. Получалось не очень – наверное, потому что все волшебные слова запомнить сразу было сложновато.
Не такой уж большой неожиданностью стало пришествие карательного отряда на втором плане – под предводительством военного советника воеводы Ка грозного По Бе Дю. Но пыл его был поумерен, когда на встречу сурово зыркающему[241] авангарду вывалились из дворца сперва три духа севера, а потом – братья Чи в полном составе и заявили, что они – родня жениха, а посему обладают… (взгляд на одного из духов)…кони-датским нам-мунитетом[242]. Жених, возглавлявший отряд с железной, чуть изогнутой штукой в руке с застрявшим в развилке гвоздём, родство подтвердил. А когда вояки сложили два и два, а вернее, один и три, а потом добавили еще восемьдесят один, а после – множество бледнокожих духов севера, и это они еще их мунитет не видели, чур их, чур! – то попятились. Тут один из духов сказал, что раз вы уже уходите, прихватите, пожалуйста, – и им были переданы пленные мародёры с наказом заняться чем-нибудь полезным, а лучше – сменить род деятельности.
Подмога попыталась было развязать неудачливых грабителей на месте, но один из духов злобно оскалился, сверкнул раскалёнными угольями вместо глаз (как рассказывали потом воеводе Ка очевидцы из отряда), вскинул руки – и на несчастных защитников мирных жителей от их же добра с неба пролилось нечто коричневое. Шарахнувшаяся в переулок подмога по запаху установила, что наихудшие ожидания не оправдались, попыталась возобновить освободительную операцию – и обнаружила, что теперь ноги пленных покрывает толстый слой чего-то буро-прозрачного, обо что ломались ногти и клинки.