– Тиш. Слушай, что я измыслила, – прошептала она, уткнувшись в розовую шерсть, жесткую от набившейся в нее грязи и травы. – Можно…
– Добрый вечер. Простите, пожалуйста, Тонитама-сан, Кошамару-сан, – елейный голос – знакомый до дрожи – заставил Лёльку прикусить язык. – Мы вторгаемся в неурочный час и не желаем причинить неудобства уважаемому хозяину и его достойным гостям…
Восклицание Ярика и команды Кошамару-младшего: "Таракану?!" прозвучали одновременно.
– Не желая прерывать ваш отдых и единение с природой, при всем почтении к собравшимся коллегам, – продолжил Ода вкрадчиво, – скажу сразу, что заглянули мы в этот уютный гостеприимный дом не планируя, и задержаться не планируем тоже.
Лёлька выглянула из зарослей, не смея дышать – и первое, что бросилось ей в глаза – горящие завистью взоры пришельцев, устремленные на трепыхающийся в паутине сундук.
– Даже не знаю, радоваться этому известию или огорчаться, Таракану-сан, – Нерояма – откуда только силы взялись! – медленно поднялся на ноги и согнулся в поклоне. Тонитама, осунувшийся, с запавшими глазами, медленно последовал его примеру.
– Какая жалость, что вы не сможете присоединиться к нам в этот дивный вечер, – проговорил хозяин, огорченно покачивая головой.
– В следующий раз мы непременно станем вашими гостями, – выступил из-за его плеча Кошамару-старший. Взгляд его метался по двору, изредка задерживаясь на сундуке, но убегая снова. На кусты… на дом… на беседку…
– Надеемся на это, – проговорил Тонитама.
– Не ведаю более уютного дома в Запретном городе, – закивал Нивидзима, сверля взглядом скромное жилище Тонитамы, словно мог разглядеть, что прячется за стенами и ширмами, перегородившими окна.
– Благодарю, Нивидзима-сан, – церемонно поклонился хозяин. – Слышать это от вас – большая честь.
Лёлька, прижавшая брата к земле, готова была рычать. Ох уж эти вамаясьские церемонии! Нет бы пришёл, сказал чего надо, и упёрся обратно!
– Не смеем задерживать тогда вас, – с образцово-показательным сожалением Нерояма развел руками. – Как печально, что дела не позволяют вам остаться на чашечку чая.
– Да, у каждого свои дела… – сконфуженно улыбаясь во все пухлые дряблые щеки, произнес Таракану. – У вас свои… у нас – свои. Мы всего лишь быстро заберем то, за чем пришли, и оставим вас вашим трудам.
Взоры девяти пар глаз вонзились в Вечного, как кинжалы: ученики зашевелились, поднимаясь, готовясь к бою, заслоняя собой распятый над белой щебенкой сундук. Но Ода, ко всеобщему недоумению, извлек из-за пояса маленький варадзи, провел над ним ладонью, и уперся взглядом в кусты.