– Ворота?.. и вывеска?.. в пещере?.. – по лицу Иванушки даже в свинообличье было видно, что еще один такой культурный удар – и рассудок лукоморца отправится в нокдаун.
– Дикие люди, – развела руками Сенька и спешилась.
– Коней стреножим или привяжем? – мягко спрыгнул на землю Иван.
– Ты подержишь, – не допускающим возражения тоном проговорила жена и, не дожидаясь протеста, нежно взяла его за плечи и прижалась лбом к щеке. – Вань. Если… короче… Кто-то должен найти Ярку и Лёку. Пожалуйста.
Иванушка хватанул ртом воздух – но сотня возражений и тысячи аргументов против ее плана остались не сказанными. Вырвалось лишь:
– Тогда в пещеру пойду я. Детям мать нужнее.
– Детям нужнее оба родителя, даже если один из них – неуклюжий слон, который не в состоянии скрытно пройти в темноте и трех шагов, чтобы что-то не уронить или не споткнуться о собственные ноги, – он почувствовал, как Серафима улыбнулась, и объятия ее стали крепче, и сам стиснул ее в ответ, словно мог так уберечь ее от опасности. – Поэтому пойду я, а ты отойдешь в лес и будешь держать лошадей наготове. Если услышишь шум… любой… не двигайся с места. Если мы не вернемся до рассвета – спрячься там, где устраивали привал, и жди один день. Если всё равно не вернемся… Иди назад в Даньдай и отправляйся в Маяхату по длинной дороге. Ты должен их найти – и возвратить домой.
– Без Агафоновой магии? – Иванушка усмехнулся. – Теперь понятно, отчего ты так рвешься в лапы к оборотням. Хочешь сбежать от такой нереальной задачи.
– Ты у меня всегда был умницей.
Губы царевны коснулись его губ – человеческих, шершавых, искусанных – и на минуту под скалой стало очень тихо.
– Умницей и оставайся – тут, – маленькая ладонь с мозолями от меча провела по его щеке.
В душе всё перевернулось. Иванушка дернулся было оттолкнуть ее, кинуться в пещеру самому, но безмолвный взгляд в глаза остановил его и оставил стискивать рукоять меча в бессильном волнении и ярости. Прежний Иван-царевич мюхенвальдских или багинотских времен бросился бы очертя голову за ней – или вперед нее, но теперь на карте стояло нечто большее, чем его жизнь или даже ее. Десятки доводов за то, чтобы последовать за женой, сотни кошмаров, подкидываемых услужливым воображением – как Сенька попадается оттого, что некому было предупредить о приближении врага сзади, как она гибнет потому, что в схватке рядом с ней не хватило всего одного меча, как не может прорваться к безопасности из-за не поданной вовремя руки менялись новыми – как они все трое гибнут у оборотней, и Лёлька с Яриком остаются вдали от дома, в цитадели колдунов, окруженные врагами, пока кто-то из похитителей не решит, что от маленьких пленников нет никакого толка, и тогда… Если бы не дети! Если бы не эта проклятая ответственность, которую так просто избежать под благовидным предлогом, ринувшись очертя голову вслед за женой спасать Агафона… Но если у нее действительно всё сорвется только из-за того, что рядом в нужную секунду не будет его?