Толпа за его спиной тревожно загудела.
– А мы еще забыли про дайсё Косуче Криво, Руки Отгрызуки, Токатока Ватаку и Томаку Токусаку. А еще имеется чокнутый гунси Нифигаси Небояси, которого лишили чина первого военного советника – но не земель и тюро! Междоусобная война, по сравнению с которой отделение Вамаяси покажется детской потасовкой в песочнице…
– Погодите, дорогой человек.
Никто не понял, как именно Лун оказался между понурившимся мальчиком и обитателями Запретного города, но старый самурай, внезапно увидев перед собой вместо нескольких метров раскуроченной мастерской огромного серебристого зверя, невольно прикусил язык.
– Я, наверное, что-то упустил в цепочке умозаключений людей… Честно говоря, я всегда плохо понимал, как они приходят к своим выводам… – озадаченно проговорил дракон, сдвигая белые пушистые брови, – но некоторые лица из поименованных вами как покинувшие Белый Свет таковыми не являются. И некоторые из непоименованных – тоже.
– Что?!..
Восклицание это ветром пронеслось по рядам придворных – и маленькой группке лукоморцев и Шино.
– Только профан и дилетант вроде покойного Таракану мог полагать, что украденное им дыхание звёзд, которое ему виделось примитивным малиновым огнём, убивает.
– Отец?!.. – бледный даже под слоем грязи и копоти, онемевшими вдруг губами пролепетал Мажору.
– Тэнно?.. – переглянулись Ивановичи.
– Обормоту-кун? – вспомнила Синиока, не зная, радоваться ей или грустить.
– На каком месте ваш злополучный недолго-Вечный устраивал свои эксперименты? – Лун посмотрел на детей.
– Где была усадьба Тонитамы-сан!
– Она там, мы покажем!
Через несколько минут толпа, обросшая по пути еще парой десятков зевак, остановилась на месте руин усадьбы самого нелюдимого Вечного из всего Совета. Груды оплавленных камней… выжженная до стекла земля… пепел и головёшки там, где цвел прекраснейший в Запретном городе сад…
– Не трожьте!
– Уберите ноги!
Ивановичи, как оголтелые, набросились на магов, переступивших – а то и наступивших – на валявшиеся в самой гуще разрушения, но странно нетронутые статуи: два самурая, девушка и двое Вечных.
– Эти ремесленнические поделки слишком уродливы, чтобы иметь какую-либо ценность, – пренебрежительно поморщился маг в голубом кимоно.
– Это не поделки! Это наши… наши…
Голос Лёльки сорвался. Ужасы ночи, заслонённые было возвращением родителей – бесконечный мир паутины в сердце Отоваро, холодный нефрит вместо теплой кожи Чаёку, грубо отесанный гранит – новые доспехи Хибару… и Вечные…
Пушистое крыло ласково коснулось ее головы.
– Не плачь, Ори-тян. Волшебницы не плачут. Они выполняют обещанное, если ты помнишь.