Оборотень презрительно фыркнул:
– Надо быть дурой из дур, чтобы пойти ловить мышей, которых там нет, когда все будут вкушать мясо таньваньского монаха!
– В ее положении никогда не знаешь, чего захочется, – поспешно развела руками царевна.
– В смысле? Она щенная? – заинтересовался император.
По вытаращенным глазам Агафона можно было подумать, что время щениться настало ему прямо сейчас.
– Скоро срок, – закивала Сенька. – Посмотрите, как налились ее бока!
Чародей, подыгрывая, торопливо надулся так, что едва не взлетал.
– Ладно, проваливайте, – император махнул рукой, и Серафима согнулась, бормоча славословия, и попятилась к выходу. Его премудрие, войдя в роль, припал на передние лапы, оттопырил хвост и замахал им, выражая всемерное почтение и пожелание десяти тысяч лет жизни.
– Не увлекайся, – прошипела царевна и исподтишка потянула мага за кончик хвоста. Тот намек понял, и задний ход дал.
– Кажется, я ее помню… – пробормотал оборотень, нахмурившись – но на этот раз задумчиво. – Вечно недовольная, сварливая, жадная и завистливая. Науськивает прислугу одного на другого. Клянусь пятью башнями Фениксов, в звериной личине она мне нравится больше.
– Десять тысяч лет жизни… процветания… согласия… превозможения… воспомоществования… интеллектуального роста… морального превосходства… успехов в труде и личной жизни… – без устали кланяясь, Серафима выпятилась во двор. Еще миг – и тьма скроет их от глаз погрузившегося в раздумья правителя… Но этого мига у них не оказалось. Решив, что в кои-то веки ему пришла в голову вторая гениальная мысль за день[52], Спокойствие и Процветание догнал удаляющуюся парочку и сорвал именную табличку с пояса Агафона. В следующее мгновение перед ним на четвереньках предстал ошалевший монах.
Сенька выхватила меч, волшебник вскинул руки, озаряя ночь сотней багровых искр, но ярче всего сверкнула сиреневая звезда на шее оборотня. Свита отшатнулась, закрывая глаза и лица, а когда пришла в себя, то перед императором, распростершись в пыли, лежали неподвижно два монаха – бритый налысо и мохнатый с обезьяньим хвостом.
– Таньский монах!
– Хотел сбежать!
– А с ним кто?
– Обезьяна!
– Да это же сам Дунь У Лун!
– Мудрец, Равный Небу!
– Познавший тайну семидесяти двух превращений!
– Попался, попался!
– Никто не устоит против его непревзойденного величества Спокойствия и Процветания!
– Хватай их! Вяжи!
– Съедим его тоже!
– Может, с него хоть не бессмертие, так лет тысчонка добавится!..
Император, гордый собой, дал знак, и десятки рьяных оборотней кинулись выполнять самими же разработанный план действий – хватать, вязать и готовить. Последнее – во всех смыслах.