Гулять одним Ольге и Марии не разрешали. Рабочие в последнее время устраивали много забастовок и поэтому в городе нередко случались стычки. Так, всегда в компании зятьев Олега Денисовича или кого-то из домашних, девочки подолгу бродили вместе и могли вдоволь наговориться. Мария больше о женихе своем не заговаривала, хотя Полянская и просила ее. До того ее интересовало, как это случается в других семьях.
Старшие дочери графа Р***, в отличие от Ольги, были женщинами светскими и многое могли порассказать. Нередко вечерами, Полянская забиралась в большое мягкое кресло у камина и слушала их истории о балах и празднествах, на которых те успели побывать. Как и Маша, она прониклась их рассказами и подолгу мечтала, как будучи замужем за Николя, сможет открыть свой первый бальный сезон в Петербурге. Она все чаще представляла себя входящей в бальную залу, красивой и модной, нежной и грациозной. И почти всегда в своих мечтах грезила восхищенными и покоренными ею мужчинами, спешившими к ней с разных концов залы. Она почти видела, как с суровым лицом отказывает в танце тем, кто ей не мил или записывает в свою книжицу тех, кто смог снискать у нее снисхождение. Она и подумать себе не могла, что на тот момент муж ее Николя вряд ли сможет оценить подобное внимание к своей супруге, а то и вовсе запретит подобные вольности. Однако сама мысль о замужестве с другом детства уже не так ранила ее, хотя это скорее потому, что оно все больше становилось неизбежным.
За добрыми вечерами да дневными прогулками Ольга почти перестала думать о Войковском и все быстрее приходила в себя. И сие не могло не радовать князя Полянского. Все чаще он стал слышать смех дочери и понимал, что она снова возвращается к своему благодушному и задорному характеру. Он не мог не заметить, как рядом со скромной и тихой Машей, которая раскрывалась Ольге только наедине, девушка становится взрослее, словно бы чувствуя, что должна стать ей старшим товарищем и даже наставницей.
Так, незаметно, пришел день Машиных именин. Полянская, проснулась на пуховых перинах, взглянула в окно на зазеленевшую листву деревьев и вдруг почувствовала лихорадочную тревогу или печаль. Какое-то странное чувство, словно ожидание чего-то коснулось ее сердца, но она отмахнулась от наваждения и улыбнулась сама себе. Ничего не должно было омрачить Машенькиного дня. Радостная, что смогла с собой справиться, Оля распахнула окно настежь и высунула личико наружу, подставляя его лучам совсем уже летнего солнца. И невдомек было ей, что сердце не подводит ее, что чувства ее неслучайны и что ждет ее встреча, столь неожиданная, что и поверить она в это не сможет с первого раза.