— Боже, ты такая мокрая. Это убивает тебя? Не иметь моего члена в тебе прямо сейчас?
О, грязные разговорчики. Риз мастер во всем, что связано со всем грязным, и он это знает. Я опускаю свой рот на его, грубый и нуждающийся, хныча напротив его губ. Он втягивает мою нижнюю губу в рот и сосет ее, пока я руками ищу его ремень. Трудно сосредоточиться, особенно когда он делает своим языком ту штучку, что мне нравится. Ну, знаете, то, что он делает чертовски хорошо, когда его голова находится у меня между ног. Да, эту штуку. За исключением того, что он сейчас делает это с моим ртом, и я задыхаюсь, стону, поглаживая его язык своим, когда, наконец, его ремень снят. Я расстегиваю молнию на брюках и стягиваю их вниз, сжимая рукой его длину. Риз напрягается и откидывает голову.
— Господи, ты нужна мне. Ты права. К черту ожидание.
Одним быстрым движением он оказывается на мне, и я вжата в матрас.
Мой матрас.
Моя гребаная кровать.
Черт, это рай.
Его рот на моей шее, облизывает и целует, и мои глаза закатываются. Его теплое, мятное дыхание обдувает мою кожу, от чего она немедленно покрывается мурашками.
Я открываю глаза и смотрю на него, темно-зеленые изумрудные озера, с интенсивностью впиваются в мои. С такой интенсивностью, на какую способен только Риз. Я хватаюсь за его плечи, когда он позиционирует себя у моего входа. Прямо там. Боже, я так возбуждена, что могу взорваться еще до того, как он войдет в меня.
— Ри-из, пожалуйста. Толкайся уже.
Он тихо смеется, оставаясь неподвижным, только пробегая своей длиной вверх и вниз по моей гладкой промежности.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Дилан. Я хочу услышать это от тебя.
Я громко стону, когда он прижимается к моему клитору, но молчу. Нет, пусть спросит у меня еще раз. Потому что я знаю, он сделает это.
— Дилан, — он опускает свою голову, прижимаясь своим лбом к моему. Его адамово яблоко перекатывается, когда он с трудом глотает. — Скажи это, черт побери.
Закрыв глаза, я приподнимаю немного голову, чтобы наши губы соприкоснулись.
— Только тебя, — шепчу я. — Никогда не переставала думать о тебе. Ни на секунду, — открываю глаза и вижу, как он изучает мое лицо, словно не видел меня много лет. Риз ласкает меня взглядом, деликатно запоминая каждый сантиметр меня, руками я обхватываю его лицо, большими пальцами слегка поглаживая его щеки. Мы не виделись восемьдесят пять дней.
— Восемьдесят пять дней. Ты... — я замолкаю, и вижу, что глазами он читает то, что я собиралась сказать, но я не могу этого сделать. Потому что хотя он и имел полное право быть с другими женщинами, я вдруг понимаю, что не хочу это даже представлять.