Он взял Яну за руку и повел к камину.
– Садись или ложись на покрывало, грейся и мечтай. А я пока что-нибудь приготовлю.
День медленно угасал. Мартин и Янка сидели у камина, рассказывая друг другу истории из детства, юности или просто молчали. Им было хорошо вместе. Не хотелось думать о начале новой трудовой недели, и как себя вести на работе… Да много вопросов крутилось в голове. Но … не сейчас.
Зато у других людей, имеющих прямое отношение к ним, было совсем не радужное настроение.
Этажом ниже метался, как лев в клетке, Марат. Хорошо, что его квартира находилась в другой стороне подъезда, иначе бы он так и прислушивался, к тому, что происходит наверху. Хотя он понимал, что там может происходить. И от этого его всего выворачивало. И еще – он видел, как Яна смотрела на Мартина, а он на нее. Не хотел в это верить, но и глупцом не был. Не зря все родные называли его «мозгом семьи». Все он понимал и видел, но не хотел этого принимать.
«Как? Как могло случиться, что в одно мгновение моя жизнь стала другой? Все равно, что на огромной скорости въехать в ледяную стену: ей ничего не будет, а ты разорвешься на куски, и их обдаст лютым морозом… Им бы в пору замерзнуть и умереть, но они хотят жить! И сопротивляются – ищут, как растопить эту стену… Бесполезно».
Хотелось выть от бессилия! А перед глазами так и стояла она, одинокая и потерянная, у барной стойки клуба со стаканом воды в руке. Даже тогда уже было поздно! Но Марат же этого не знал! Взгляд ее светло-зеленых глаз, обращенных к нему, выражал лишь недоверие и обеспокоенность. Безмерную грусть…
А он … он стал ее рабом. Сразу, бесповоротно и окончательно.
Около девяти вечера он услышал, как заорал котенок в подъезде. Значит, Мартин повез их домой. Как-то легче стало дышать. «А вдруг он останется у нее? Нет, не должен. Завтра у него тренировка. Ему надо быть в клубе допоздна. Много вопросов ждут своего решения».
Кое-как Марату удалось взять себя в руки. Он вспомнил, что сегодня расстался с очередной «своей» девушкой, даже не пустив ее на порог. Не хотел, чтобы к нему кто-то заходил и мешал ему представлять, как бы ЭТО было с Яной… И в то же время, он гнал от себя эти образы и желания, потому что чувствовал себя виноватым перед Мартином. А своего старшего брата он обожал. Мартин – лучший! И этим все сказано.
Но мозг работал сам по себе, вспоминая, сортируя, фильтруя и собирая на выходе нужную информацию: «Она была очень грустная в клубе, находилась не в зале – значит, она не может смотреть на бой. Ей не нравится то, чем Мартин занимается. Понятно, что она боится за него. И зря, конечно, боится. Его никому не побить… Так, дальше… Была она там не первый паз, потому что легко от меня сбежала. Но теперь она точно в зале сидеть не будет. Скорее, останется ждать в его комнате. Значит… Нет, нельзя! Не надо мешать. Но я всегда буду рядом. Вдруг ей надоест бояться за него? Там не за горами еще кое-что… Надо просто ждать. Я подожду».