— Лежи там мне смирно! — прошипел домовой, когда граф попытался приподнять руками крышку. — А не то домовище твое заколочу. Серебряными гвоздями! В век не выберешься. А волка твоего на цепь посажу и кормить не буду… Чтоб быстрее издох!
Граф решил не воевать с домовым. Понимал, что силы нынче не равны. Проспаться ему надобно, а завтра уберутся они с Раду отсюда. И ноги их в княжеским доме до самого отъезда не будет. Понятно с самого начала было, что княжескому радушию доверять не стоит. Секретарь сразу скалиться начал, а каков пес, таков и хозяин… Угораздило же перчатку позабыть!
— Уснул?
Если бы граф дышал, то точно б сейчас перестал, заслышав голос княжны и ее лёгкие шажки возле гроба.
— Не спит, — ответил домовой.
— Дай поговорить с ним… Слезай давай! Ну же, Бабайка, не упрямься!
— Русским языком говорю тебе, не спит гад… Смекай, дубина ты стоеросовая!
А графу чудилось, что спит. Не могла же княжна наяву явиться к его гробу. Полоумная, что ли… Он же чуть не набросился на нее на глазах у приемного отца.
— Ваше Сиятельство! — послышался сверху шёпот и лёгкий стук в крышку гроба.
Хотел ответить, да голос куда-то делся.
— Уснул… — Графу почудилось в голосе княжны разочарование. — Так даже лучше. Я ему записку оставлю, чтобы не серчал на папеньку.
— Да будет тебе тревожиться… Он же как зюзя пьяный был. Ничего не вспомнит вечером.
— Хорошо, коль так… Стыд-то какой!
Графу показалось, что княжна тихо всхлипнула.
— Стыд у тебя в клетке сидит, — ворчал между тем домовой. — Что папенька скажет, коль узнает, что ты кого попадя в дом пускаешь?
— Типун тебе на язык, чудище косматое! Ничего князь не узнает. Сейчас нянюшка усыпит его, мы клетку рогожкой обмотаем, и дядя Ваня отнесет его домой.
— Жалеешь ты его, а вот он тебя не пожалеет, когда время придет, чтоб мне пусто было!
— Брось, не бывать такому… Любит Сашенька меня. Больше жизни глупенький полюбил. Другому б не поверила, а ему верю… Ох, миленький ты мой, как же жалко мне Сашеньку… Белугой ревела, насилу успокоилась…
Вот оно что, не спалось тем временем графу фон Кроку. Не по нему оказывается вздыхала княжна.
— Что делать, Бабаюшка, ума не приложу. Снова грозился с собой покончить, коли прогоню…
— Ах ты, на тебе! С моста в Фонтанку сиганет, аль застрелится? А, может, как девка, уксусной эссенции наглотается… Иж ты, фу ты… Дура ты!
— Злой ты, Бабайка, — выдала княжна совсем потухшим голосом. — Иди, что ль, хлебного вина хлебом с дядей Ваней на пару… Подобреешь…