— О, дурак… — покачал головой Федор Алексеевич и заорал на весь дом: — Русским языком сказал запереть! Пошел вон! И не подпускай сердобольную княжну к кухне! Головой ответишь! А начнёт наша птичка буянить, крест-накрест заколоти подпол! И делов!
Дворник, прижав клетку к пузу обеими руками, зашаркал вниз, бормоча под нос что-то неразборчивое. Возможно даже «"цыпа-цыпа, гуль-гуль-гуль».
— Ты не убьёшь его? — моляще уставилась княжна в лицо княжеского секретаря и даже на цыпочки приподнялась. — Не убьёшь ведь. Рука не поднимется…
— Он сам себя убьет! — Федор Алексеевич схватился за сердце и расхохотался в голос: — Еще чего вздумала, дура ты моя неразумная! Мне руки о твоего Сизова марать не по должности! — и тут он сделался абсолютно серьезным. — Ступай к себе, Светлана. Приберись и жди, когда позовут. Коли позовут. А вас, господа, я попрошу наконец пожаловать в гостиную. Князь ждет… Со княгинею.
Федор Алексеевич махнул рукой, указывая дорогу и всем своим видом показывая, что будет лично замыкать шествие. Граф еще раз обернулся, но уже не сумел поймать взгляда княжны. Слишком быстро та отвернулась, но зато увидел, как задрожали под тонкой рубашкой ее худые лопатки, когда она, подобрав рубаху до голых щиколоток, начала медленно подниматься по лестнице.
— Ваше Сиятельство, — Федор Алексеевич тронул вампира за плечо. — Осмелюсь заметить, что в таком виде пленить княжескую дочь у вас не получится. В зеркалах вы не отражаетесь, но возьмите моё слово на веру!
— Попрошу вас, Теодор, умерить пыл… — отчеканил полушепотом граф фон Крок. — Мы с вами не на короткой ноге и потому фамильярность ваша для меня оскорбительна.
— Погодите, погодите… Князь после вчерашнего возлияния вам что отец родной, — расхохотался Федор Алексеевич пуще прежнего. — А я давно часть княжеской семьи… Так что мы с вами кум да сват теперича!
Граф отступил на шаг, будто испугался, что секретарь сейчас возьмет да и похлопает его по плечу. Но Федор Алексеевич замер, прислушиваясь:
— Что-то подозрительно тихо в комнатах. Они там ещё мертвы или уже преставились? — добавил он все так же тихо, но уже со смешком, закрывая дверь и пряча ключ в карман.
— Так пойдёмте проверим, — вставил робко молчавший все это время господин Грабан.
— А вы что вчера, милейший, такого пили, что такой смелый с вечера? — спросил с усмешкой княжеский секретарь.
— Не знаю, — смутился Раду. — Что-то вкусное…
— Медовуху, значит… Ещё и с княгиней нашей, небось, целовались. Да не смущайтесь… У одного дурачка вон ангельские крылышки от ее поцелуев выросли, голубиные…