Во сне я уже целовала эти губы. Белые, холодные, мертвые губы маски. В одинокие ночи они стали моим наваждением, и я списывала подобные желания на безумный темп работы над куклой и осознание факта того, что эти губы принадлежали когда- то живому человеку. И эти губы, на расстоянии вставания на носочки, сейчас принадлежат живому. И идентичны губам мертвого брата.
Какими же дурацкими могут быть условности: мы оба жаждем этого поцелуя, и ни один из нас никогда не решится на него. Хотя между нашими желаниями существенная разница: Милан всего-навсего хочет поцеловать женщину, потому что давно не целовал, а я… Я — безумный творец Пигмалион, влюбленный в свою Галатею…
Бред… Нечего тут думать, надо просто действовать. Темнота не выдаст нашего секрета. Я коснусь сейчас живых губ и скажу, что молодежь так нынче благодарит за танец. Это не будет даже поцелуй. Только секундное соприкосновение губ. Только бы не промахнуться…
Рука с плеча барона скользнула ему на щеку, и большой палец сразу же утонул в ямочке на подбородке. Губы на два сантиметра к центру — это я точно знаю. Носки на вытяжку, как у балерины. И…
Меня обдало ледяным воздухом. Барон резко отвернулся и стиснул запястье своевольной руки. Мой бешеный пульс ударил ему в палец.
— Какая же вы нетерпеливая, Вера! Как все женщины! Я пообещал зажечь свечу. Зачем же сейчас ощупывать мое несчастное лицо?!
Барон отпустил мою руку, вложив в брезгливый жест столько силы, что я пошатнулась. Господи… Он не понял, что это было началом поцелуя… Он не допускал даже мысли, что я хочу и могу его поцеловать… Как объяснить теперь мое истинное желание? И не разверзнется ли после моего признания между нами еще большая пропасть, чем та, которую я создала своей дурацкой попыткой поцеловать барона?
— Ваше вино!
Карлик вынырнул из темноты прямо между нами, будто подбирался по-пластунски. Возможно, он предотвратил ссору. От стыда мне вдруг безумно захотелось пить, и я еле дождалась от барона тоста:
— За ваше здоровье и долгую счастливую жизнь, — произнес он слишком сухо, отчего-то не добавив — с Яном.
Буду думать, что его тоже мучила жажда. И правда, барон осушил бокал чуть ли не залпом и звякнул им о поднос так громко, будто жаждал разбить на счастье. Карлик виртуоз: не расплескать вино по дороге уже искусство, а пробираться с подносом во тьме — вообще высший пилотаж! Я справилась с вином за два глотка и с благодарностью вернула карлику пустой бокал.
— Хотите еще?
В голосе барона издевка? Принял меня за алкоголичку? Сам-то он явно закладывает в одиночестве и не по одной, судя по сноровке слуги.