— Мам, у нас ремонт в свободное от работы время. Ну, совсем никак на выходные, даже на один день. Мы на Новый Год приедем.
— То есть я здесь до Нового года, да?
— Мам, здесь намного лучше, чем в городе. Даже зимой. Баня здесь шикарная, прямо в доме, я тебе рассказывал, да?
Кеша приподнял с Настиной шеи хвост и коснулся окаменевшего плеча. До нее постепенно начал доходить смысл его словесной и пальцевой игры: он пытается доказать матери, что они знакомы не первый день. В ту пятницу он явно говорил ей про другую девушку. Ту, что бросила его в субботу. Наверное, он врал про секс и только, и у них действительно было все очень серьезно, и теперь Кеша пытается скрыть от матери свое поражение на любовном фронте. Вот зачем она ему понадобилась в качестве девушки для серьезных отношений. Как картина для мамы дяди Федора — дырку на обоях закрыть, кровавое пятно на груди спрятать.
— Рассказывал? — Настя ответила непростительно громко, но что поделать: голос плохо слушался. — Все уши прожужжал вашей баней.
— Даже не проси сейчас топить, не уговоришь…
Кеша прижался лбом к ее горячему лбу всего на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы Настю окатило ледяным душем. Он понял, что она все поняла. А вот хотел ли, чтобы мышка оказалась такой смышленой, непонятно.
— Ешьте, пейте и идите спать. А я пойду лягу уже сейчас. Спокойной вам ночи.
— Спокойной ночи, — пролепетала в ответ Настя, а Кеша просто брякнул:
— Иди спи. Мы со всем разберемся, — а потом повернулся к Насте с полной вилкой. — Ее голубцы божественны. Ты просто обязана их попробовать…
Настя покорно открыла рот и закрыла.
— Извини, что я вот так грубо, — Настя еле могла жевать, потому что Кеша до боли стиснул ей плечо. — Они другое поколение. Им вот так нельзя в лоб говорить, что мы только вчера познакомились. У моей мамы тоже нервы последнее время ни к черту из-за Лидки. Нельзя волновать ее еще и нашими проблемами. Пусть думает, что у нас все хорошо. А у нас ведь все хорошо, верно? — Настя с трудом проглотила голубец и кивнула. — Вкусно? Хочешь еще? — Она отрицательно мотнула головой. — Не переживай, и твоя мама успокоится. Я не дам никому повода нервничать.
Настя снова кивнула. Еще более нервно. Ей уже не хотелось никакого чая. Только спать. До самого раннего утра пятницы. Но Кеша налил ей чая и протянул кусочек нарезанного матерью рулета. Лимон горчил. Или это не давали покоя горькие мысли о том, что Кеша смог сделать то, что не смогла она — быстро отыскать замену своей любви, вышибить клин клином. А она… Она заменяла им старую любовь лишь в теории — на практике оказалось все намного хуже: она влюбилась — влюбилась глупо и бесповоротно. А ведь обещала себе — никогда больше, потому что это больно. Ох, как же это больно…