Я наморщила лоб. Неужели он читает мои мысли?
Он взял меня за руку и потянул вниз, чтобы усадить на камни.
— Меня зовут Кнут. Я воин.
— Ты человек… но… — я подбирала слова, чтобы описать чудовище, которым он стал на моих глазах.
Печаль коснулась его губ.
— Я человек и даже больше, чем человек. Давным-давно одна ведьма дала мне и моим товарищам-воинам великую силу. Магия не прошла бесследно…
Я задрожала от холодного, влажного воздуха.
— Сюда, — он поднял большую белую шкуру и накинул мне на плечи.
— Мы здесь долго не задержимся. Тебе нужно тепло, — он коснулся моего колена, указывая на царапины на нем. Мое платье было запачканной, ноги грязными и порезанными.
— Почему мы здесь?
— Сумеречные нежити, похоже, не любят воду.
— Они уже здесь? — я чуть не вскочила в тревоге.
— Полегче, — он притянул меня к себе. — Скорее всего, они следят за тобой. Я побежал в реку, чтобы убедиться, что они потеряют след, но колдун заколдовал погоду. Мы переждем бурю, а потом я незаметно уведу нас отсюда.
Я неловко съежилась у него на коленях, такая маленькая по сравнению с его огромным телом. Ссутулилась, но когда он погладил меня по спине, я невольно прижалась к его мускулистой груди, позволяя ему притянуть меня в свои объятия.
Его сердце билось в такт реву водопада. Сквозь серо-голубую завесу пробивался слабый свет, которого мне хватило, чтобы рассмотреть лицо воина. Высокий и светловолосый, как викинги — захватчики, которых все еще боялись большинство деревень, хотя их корабли с драконьими головами уже много лет не касались наших берегов. Его кожа была покрыта шрамами, лицо избороздила тяжесть прожитых лет, и все же он красив. Каждое слово, каждое движение говорило о властности. Он был человеком, привыкшим отдавать приказы и заставлять их выполнять. И все же то, как он смотрел на меня…
Мои руки потянули за шкуру, которую он набросил мне на плечи, натягивая ее плотнее, но мех был хрупкой броней против проницательного взгляда воина. Он изучал меня, как и я его, с легкой улыбкой на твердых губах.
— Скажи мне свое имя, — попросил он.
— Хейзел, — ответила я, повинуясь прежде, чем решила, не глупо ли говорить ему свое имя. Мое имя и одежда — все, что у меня осталось.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать, сэр. По крайней мере, так мне говорили монахини в аббатстве. Меня привезли в сиротский приют, когда я была еще младенцем.
Большая ладонь Кнута коснулась моей щеки.
— Так молода и уже имеешь такую власть надо мной. — Его голос вызвал во мне дрожь, а его взгляд был прикован к моим губам.
— А сколько тебе лет? — я не осмелилась оттолкнуть его руку, даже когда мое сердце забилось быстрее, отвечая на его прикосновение. Мои груди отяжелели и набухли. Что-то внутри меня шевельнулось, просыпаясь, словно распустившийся цветок, повернувшийся к свету.