Я ахнула и отступила назад. Его глаза ярко горели, но он отпустил. Я вернулась в хижину и закрыла дверь перед его носом, прислонившись к ней изнутри. Дрожащей рукой проверяла свою грудь, живот, бедра. Я не была голой, но этот золотистый взгляд раздевал меня догола. Даже сейчас жар скапливался в моих тайных местах, заставляя меня сжимать ноги вместе от боли.
«Что со мной происходит?»
— Хэйзел, — позвал меня Кнут спустя мгновение.
В последний раз проверив раскрасневшиеся щеки, я позволила двери со скрипом открыться.
Кнут надел бриджи и сапоги. Среди вещей крестьянина я нашла мужскую рубашку, но сейчас мне не хотелось говорить ему об этом. От его широкой мускулистой груди у меня перехватывало дыхание.
— Мне очень жаль. Я не знаю, что произошло, — мой голос дрожал.
В уголках его глаз появились морщинки.
— Неважно, — ему пришлось нагнуться в дверном проеме. Я попятилась, чтобы освободить место, но это не помогло. Его массивная фигура доминировала в пространстве. Он бросил взгляд на свежевыметенную и очищенную от паутины хижину и улыбнулся.
Я не могла не оттаять при виде его удовольствия.
Он прошел мимо меня, чтобы взять фазана. Я встряхнулась и сосредоточилась на своих обязанностях.
Когда мясо поджарилось, мы с Кнутом сели за стол вместе. Воин подал мне большую порцию и ел только левой рукой. Своей правой рукой он держал мою руку под столом всю трапезу. Я один раз потянула ее, чтобы снять с кости нежное мясо, и он отпустил. Однако, как только я закончила, он взял руку снова, сначала облизнув жир с моих пальцев, а затем положив обе наши руки на свою ногу, обхватив мою вокруг запястья.
Я не знала, что говорить, поэтому молчала. Поев, он провел большим пальцем по моей чувствительной коже. Влажный жар разгорелся между моих ног, и я заерзала, чтобы ослабить покалывание. Кнут не сводил с меня глаз, а я не отрывала взгляда от стола, мои щеки пылали все сильнее и сильнее.
— Закончила? — спросил он, когда на моей тарелке осталась кучка костей.
Я молча кивнула. Он нахмурился, глядя на несколько объедков на своей тарелке.
— Ты наелся?
— Волк съел несколько птиц, прежде чем поймал для тебя самую жирную дичь. Ты сыта?
— Да.
— Тебе тепло и уютно?
— Да, спасибо, сэр.
Его улыбка стала еще шире.
— Мне приятно это слышать. А теперь, — он потянул меня, чтобы я встала между его коленей. — Я же говорил тебе, что будет наказание за непослушание.
— Что?
— Наказание за твое поведение в овраге, — он склонил голову набок. — Тебя когда-нибудь наказывали в аббатстве?
— Да. Монахини чокнутые. Монах угрожал нам поркой, но чаще всего запирал нас в чулане или заставлял стоять на коленях на гальке.