На роскошных диванах расположились двое: сам Кроу и мрачный гость, вампир Аджаташатру.
Они контрастировали во всем. Один лысый, другой с длинным хвостом; один вялый, другой заметно опасный. Пузатый хозяин с маслянистым лицом свободно раскинулся на лежаке, облаченный лишь в длинный махровый халат. Спортивный, подтянутый вурдалак сидел ровно, как на кол насаженный.
Лишь в одном они походили, как братья: в неодолимой тяге к власти и обогащению.
В зале было заметно тепло — ходи хоть голышом. Звучала приятная ритмичная музыка с вкраплением акустических гитар. Со сцены доносился переливчатый смех и перешептывания девочек.
— Моих детей убили, — мрачным басом, с затаенной обидой произнес вампир.
Александер лениво повел рукой, показывая, что услышал.
— Тайная полиция не знает, кто это сделал…
— Говорят, в городе появился охотник!
Кроу поморщился. Ну зачем же так кричать, портить прекрасное расслабленное настроение?
— Ты обещал, что изведешь их всех, — уже спокойней напомнил Аджаташатру.
— Так и есть, — благосклонно кивнул толстяк, — Последние дедхантеры покинули Берлин семь лет назад, и ты знаешь это не хуже меня. Один заблудший герой погоды не сделает.
— Он уже делает!
Хозяин вновь недовольно склонил голову. Что за привычка повышать голос, разговаривая, по сути, со своим господином?
— Его ищут, его найдут, его убьют, — в голосе Кроу прорезалась холодная жестокость.
Вампир слегка побледнел, насколько это возможно для нежити. Он нервно сглотнул, первый раз взглянув на танцовщиц.
— Если ты так опасаешься за свою жизнь, — беспечно промурлыкал Александер, — Можешь пока остаться здесь, под моей личной защитой. Войти в команду, так сказать.
Кровосос поднялся, бестолку переступая на месте.
— Я так и сделаю, не сомневайся… — он направился к выходу.
Кроу пожал плечами, проводив упыря недоуменным взглядом. Впрочем, уже через минуту он совершенно забыл об этой нелюди.
Нергал ушел, пропадал все утро, но девушка не знала где. Она осталась одна в пустой квартире, в растрепанной кровати, с неимоверным бардаком в голове.
Карина чувствовала себя отвратительно. Мышцы трещали, суставы ныли, все тело ломило, будто ее переехал локомотив. В голове разлилось полнейшее безразличие и отупение.
Кое-как умывшись, девушка заставила себя привести в порядок одежду. Это усилие истощило запасы воли, Карина обессиленно опустилась на единственный стул. Глубоко внутри, возле солнечного сплетения, разгорался неприятный, труднообъяснимый и неутолимый голод.
Рихтер вернулся ближе к обеду, с довольным видом и изорванной рубашкой. Девушка отреагировала на его появление крайне вяло. Едва взмахнула рукой, провожая мужчину мутным взглядом красных глаз.