***
Жанна уже ушла, сегодня они с матерью и Агатой смотрели концерт. Мне бы тоже стоило собираться – прекрасная возможность поработать над кровью, когда я одна в доме, а не ждать, когда мать уснет.
Прекрасная возможность…
Я уже дважды подкрасила губы перед выходом, то и дело возвращаясь взглядом к двери в кабинет.
Талий Джонас еще был на месте. Он вообще редко уходил раньше нас. Честно говоря, я вообще не припоминала ни одного такого случая.
В пустеющем здании ОМП теперь оставались только дежурные, припозднившиеся следователи с отчетами и… мы.
Из-за двери не доносилось ни звука. Работает? Ушел в комнату отдыха?
Я бросила в сумочку помаду, когда неосознанно потянулась за ней в третий раз и взяла со стола отчет. Он просил его утром, точнее, Жанна просила его утром, но должен ведь быть у меня повод войти.
Впрочем, в голове крутился миллион других, более близких к реальности поводов для вторжения. Некоторые из них были… ох, о некоторых лучше было не думать.
Я откинула за плечи волосы и вошла в кабинет.
Он был пуст. Секретная дверь, замаскированная под панель позади стола, была чуть приоткрыта. Я колебалась секунду, прежде чем легко постучать и, не дожидаясь приглашения, толкнуть дверь.
Комната отдыха была погружена во мрак. Тяжелые плотные шторы полностью закрывали окно, и здесь было бы темно, как ночью, если бы не приглушенный свет двух настенных светильников по обеим сторонам открытого бара, рядом с которым, я знала из Вадиных описаний, в стене прятался сейф. Напротив располагался массивный кожаный диван. А на диване…
Ледяной взгляд приморозил меня к полу, и я чуть не выронила из рук отчет. У Талия Джонаса в руках был бокал с виски, рядом на темной коже дивана лежали крупные флеш-камни. Он просматривал их без приборов, используя лишь собственный разум, что требовало определенной концентрации. И, судя по всему, он не ожидал, что его кто-то осмелится так грубо прервать.
Я старалась не смотреть на камни, которые, вероятно, он вынул из сейфа. Я старалась не смотреть и на самого Талия Джонаса – по крайней мере, не разглядывать его так откровенно.
– Вы что-то хотели, Рина? – негромким вкрадчивым голосом спросил он, и я вообще забыла про свой отчет.
– Помочь вам расслабиться? – вслух это прозвучало куда вульгарней, чем во время мысленных репетиций.
Послышалось тихое хмыканье.
Талий Джонас сделал глоток виски и провел по мне своим отстраненным взглядом. Лодыжки, колени, бедра, живот, грудь, шея. Я ЧУВСТВОВАЛА его взгляд, физически ощущала на своей коже, отчего та горела и покрывалась мурашками.