Ремни, цепи, плетки.
Кожаные маски, костюмы.
Трубки, шланги.
Кляпы, затычки, зажимы.
Набор металлических инструментов для…
Меня замутило.
– Это что… для пыток? – прошептал Вадя из-за плеча. – Зачем это… здесь?
Борясь с тошнотой, я сделала шаг назад и закрыла дверь.
– Пойдем.
Выпьем.
***
Крупные глотки обжигали горло и выворачивали пищевод и желудок, но я допила до капли и неловко бухнула стакан возле папье маше. Желудок скрутило спазмом, но он справился и передумал выплевывать виски обратно.
Я упала в кресло.
– Рин? – Вадя не сделал и глотка, стоял и растерянно смотрел на меня.
– Это не для пыток, Вадя, – хрипло после виски сказала я. Он захлопал глазами. – Не для таких пыток.
Он некоторое время осмысливал.
– Блядь.
Я смотрела на темные капли, скопившиеся на дне стакана, и пыталась прогнать этот ужасный вопрос.
Бывала ли в той спальне наверху моя мать?
Заломило шею и затылок, живот застонал, я только и успела, что склониться над корзиной для бумаг.
***
Этот цвет совсем не подходил этому крыльцу.
Небесно-голубой, чистый и невинный.
Почему она его так любит? Я бы на ее месте после ВСЕГО предпочитала только черный.
Может быть, я поэтому ничего не замечала? Или потому что не хотела замечать.
А ведь я и в детстве частенько видела ее подавленной, в слезах. Когда стала старше, решила, что это из-за отца. Так и оказалось. Вот только не из-за того, что она его любила, а он погиб. А потому что он гребанный мудак, который насилует ее каждые выходные.
Меня опять замутило.
Ладно.
В доме было пусто. Я вздохнула – одновременно с разочарованием и… облегчением. Все же я не была уверена, что готова к разговору. Что когда-нибудь буду к нему готова.
Я быстро пересекла прихожую и взлетела вверх по лестнице. Раз уж я здесь, стоит собрать вещи. В прошлый раз я этого так и не сделала.
Большой чемодан, который я брала на практику, был готов вместить половину гардероба и всю косметику. Я как попало кидала внутрь содержимое шкафов и подумывала о втором чемодане – для всех книг, которые мне могли понадобиться, и которых не было в ТОМ доме, когда наткнулась на его подарок. Вытащила с полки, как бомбу со сломанным таймером.
Я смотрела на черную коробочку с золотистым тиснением «Клэри» на крышке, и мой мир в очередной раз медленно переворачивался.
ОН подарил мне белье. Сексуальное, безумно развратное белье.
О, господи.
Как мерзко.
Как до тошноты мерзко.
Я отшвырнула коробку в угол, будто она была огромной личинкой навозной мухи.
Мама сразу поняла.
А я была дурой.
Меня передернуло, рука сама взметнулась в воздух, и я не успела сдержать слетевшие с кончиков пальцев чары.