Не знаю, зачем он мне это сказал. Тем более что совсем недавно он сам предлагал превратиться мне в такого же монстра.
Но меня это вовсе не задело, ведь я не собиралась заводить с ним дружбу. Сейчас меня волновала лишь судьба Роксаны.
Моей веселой подруги, которую мне не суждено спасти.
Той, что станет угощением на каком-то долбанном вампирском юбилее.
Так какая мне разница, могу ли я называть своего убийцу по имени? Да и сильно ли мне надо к нему обращаться?
Так, пожалуй, даже лучше. Пусть он останется для меня лишь монстром, лишенным личности, чем кем-то, кого я узнаю поближе.
– Не надо расстраиваться, зефирка. Лучше готовься к празднику, – все с той же улыбкой подмигнул мне Эш, – эх, жаль, что у меня нет для тебя красивого платья. Знаешь, в еде главное это подача. Ну да ладно. Приедем ко мне, и все будет. А пока просто улыбайся. Знаешь, я не хочу, чтобы мой пирожок ходил хмурый, а от внушения улыбки выходят не такими естественными.
Улыбаться?
Как бы я смогла это сделать, если вот-вот убьют мою подругу?
Впрочем, кажется, он тут же про это забыл, поскольку занялся дверью, которую вынес Рудольф.
Кое-как он все-таки смог приспособить ее на место, что-то проворчав о том, что он немертвый, а не плотник.
– Ну вот, зефирка, – он отряхнул руки, – теперь открытый проем не будет наводить тебя на мысли о побеге, хотя конечно у тебя нет ни малейшего шанса. Эх, надо было заставить заниматься этим Рудольфа.
– И почему не заставил? – машинально спросила я.
Сейчас меня это мало волновало, скорее я поддерживала разговор, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о будущем.
– О, он слишком криворукий для этого. К тому же, так мы немного скоротали время. Совсем скоро начнется бал. Солнце сядет уже через 17 минут. А через час после этого прибудут гости.
– Через 17 минут?
Меня несколько удивила подобная точность.
– Да, кексик, конечно, я знаю четкое время восхода и заката, – усмехнулся Эш, правильно поняв мой вопрос. – Это только в фильмах для девчонок вампиры сверкают. А в этой суровой жизни вампиры горят. И чем моложе – тем быстрее. Я конечно достаточно крут, чтобы продержаться чуть больше десяти минут. Но это были бы чертовски неприятные для меня десять минут. И поэтому любой вампир всегда чувствует точное время восхода и заката. Иначе можно ненароком распахнуть окошко, радуясь началу ночи, а потом крайне удивиться тому, что твои часы перевел какой-нибудь доброжелатель.
– Понятно, – кивнула я.
Не знаю, для чего он мне это рассказал. Возможно, хотел дать понять, что обмануть его подобным способом у меня не выйдет.