— Ого. — произнесла своим хрипловатым голосом Лютеция. — танцовщица ангелочек, какими судьбами, сладкая?
— Я даже не знаю, как начать. — засмущалась девчонка.
— Ну, ты как-то решилась прийти ко мне, так будь добра, расскажи мне цель своего визита. Девочки, оставьте нас. — улыбнулась Лютеция кивнув на выход своей криминальной свите.
— Моему любимому, Вашему брату угрожает опасность. — прошептала Слава стараясь сдержаться, но эмоции, чувства оказались сильнее и слезы скатывались крупными гроздьями с ее глаз. — его хочет убить ваша тетка.
— Тетка? С чего такие мысли? — удивилась девушка.
— Понимаете, когда-то давно, он рассказывал мне про хитрый план униженной родственницы, и вот время пришло и…
— А, ты про смерть нашего деда. — Лютеция покачала головой. — жаль старика.
Лютеция встала из-за стола. Засунув ладони в карманы своих коротких, джинсовых шорт, она обошла Славу со спины, осмотрела оценивающим взглядом, а после облокотилась ягодицами об крышку ветхого стола. Ее длинные пальцы поправили скосившуюся на плечах Славы куртку, и она вздохнула не сводя своего томного взгляда с нежной девушки. И хотя ее отношения с братом уже давно охладели в силу семейных разногласий, но желать смерти брату Лютеция не допускала и в мыслях.
— Думаешь, что Катрин решила свести счеты с моим наивным братом? — Лютеция улыбнулась.
— Да. Виталик говорил, что время скоро придет и что осталось ему всего ничего. — Слава закрыла лицо ладонями.
— Не реи, он же еще жив. — Лютеция вздохнула. — никогда не думала ограбить банк?
— Чего? — Слава смахнула слезу ладонью. — банк?
— Угу. Я нахожу это сексуальным.
— Так Вы мне поможете? — с надеждой в голосе спросила Слава. — я отдам Вам все, что у меня есть. Деньги, украшения и все, что захотите. Только скажите…
— Так, закрой свой рот и не смей мне заикаться о цене. — Лютеция приподняла бровку. — я помогу тебе, но с одним условием.
— Каким? — с испугом спросила Слава.
— Мы станцуем вальс на разбросанных деньгах в ограбленном банке. — ее тонкая кисть обвила женскую, мягкую талию. — чертовски сексуально…
Виталик вернулся домой, когда глухая ночь опустилась на землю скрывая его обреченность, его разрывающую нутро душевную боль. Только с наступлением ночи он был собой. Собой…как молодой человек понимал сам — ничтожным, мелочным и жалким. Да, Слава для него была только прикрытием, была для него тем, что принято называть «идеальным решением» любовного фронта в котором были такие не залатанные плеши. Ему было противно от самого себя и от осознания, что вся эта ложь…все это вранье: про любовь, про переполняющую его нежность и желание быть любимым мужчиной для Славы…все это слова, которые служили для юноши прикрытием приличного человека. Виталий верил, что если довести до точки кипения Славу, то дуреха сама уйдет. Уйдет, как это часто бывает. Уйдет, просто не выдержав натиска морального давления, натиска трёпки драгоценных нервов, струн на которых Виталик так профессионально играл.