— В башню.
Желтые глаза прищурились.
— А разве я отпускал?
— Э-э?
— Скарлет, Скарлет, — качнул он головой, — как мало ты знаешь об укладе оборотней...
Медленно, как истинный хищник, он поднялся и шагнул ко мне. Я замерла. Страха не было, даже самой его тени. Но было другое чувство. То самое, неясное. Предвкушение? Надежда? Ожидание?..
— И чего же именно я не знаю? — спросила тихо.
— Раз ступив в наше поселение, раз приняв дар, преподнесенный альфой, — мужские пальцы коснулись моей одежды, — ты не можешь уйти, не получив разрешения. А я не разрешаю тебе уходить. Останься, Скарлет. Еще хотя бы на несколько дней...
Низкий голос еле слышно вибрировал, будто норовя скатиться в рык. Не грозный, скорее искушающий. И слушая его, я наконец поняла, что за чувство поселилось в моей груди.
В вечернем воздухе, еще горячем после дневной жары, летали светлячки. Их было удивительно много, и обычный лес вдруг стал казаться волшебным. Я любовалась им, тянулась пальцами к летающим огонькам, замирала с раскрытой ладонью. Иногда ловила на себе пристальный взгляд Грейсона, и чувствовала, как сердце в груди начинает биться быстрее.
Он шел рядом, крепко держа меня за руку. Так, будто боялся отпустить. Будто расцепи мы пальцы — и я упаду. Но только за последние три дня, что мы провели вместе, я ни разу даже не споткнулось. Рядом с Грейсоном я обрела опору; мир перестал выскальзывать у меня из-под ног.
Поднырнув под широкими еловыми лапами, мы оказались у водопада. Шумный поток срывался вниз, врезался в бурлящие воды и растекался небольшим озером. Пахло свежестью и едва уловимо теплой землей.
От восторга дыхание перехватило. Будто зачарованная я не могла пошевелиться, только смотрела-смотрела-смотрела, запоминая и впитывая каждую мелочь.
— Грейсон, это... это волшебно!
Я повернулась, встретилась с ним взглядом и на несколько секунд забыла, что собиралась сказать. На губах Грейсона застыла лукавая улыбка. Не сомневаюсь, он видел и понимал гораздо больше меня, но что-то мне подсказывало — происходящее ему нравилось.
— Значит, я выполнил уговор, — довольно произнес он.
Я покачала головой.
— Вовсе нет.
— И почему же? Уговор был показать тебе то, что ты никогда не видела.
— Да. Уж прости, но водопадом и светлячками меня не удивишь.
— Тогда скажи сама, — желтые глаза хитро блеснули, — чего ты хочешь?
Сердце дернулось, будто пойманное на крючок. Признание, которое я столько раз проговаривала мысленно, но так и не решилась озвучить, заплясало на кончике языка.
Грейсон не торопил. Давал мне время самой побороть робость.